Предельная глубина. Сергей Зверев
угодно и на каком угодно континенте. Потому боевые дежурства длятся по несколько месяцев в тысячах морских миль от базы. Всплытия редки, как мясо в макаронах по-флотски. Экипаж – семьдесят офицеров и мичманов плюс тридцать матросов – давно уже выучил всю подноготную друг друга: у кого на берегу какие бабы, кто по ночам храпит, кому и что сегодня приснилось…
Атомный ракетоносец «К-513» возвращался с боевого дежурства в Северной Атлантике. Эта автономка наверняка была в его биографии последней: субмарина давно уже выработала плавресурс, и по возвращении ее должны были пустить «на гвозди». Честно говоря, и в этот поход ей не следовало отправляться. Но что поделаешь, если новые атомные субмарины в Российском флоте несложно пересчитать по пальцам. Ракетоносец, построенный еще в советские времена, был латаный-перелатаный; едва ли не большая часть времени боевых дежурств экипажа уходила на ремонт и проверку оборудования.
Сидя на центральном посту, командир «К-513» Илья Георгиевич Макаров мстительно прикидывал, как по возвращении домой он встретится с береговыми инженерами, отправившими отслужившее «железо» в дальний поход, как пригласит их к себе и как грамотно уложит гостей правильными дозами спирта в темпе флотских тостов за море, походы, победы и Андреевский стяг.
Капитан второго ранга Макаров обладал не только монументальной внешностью, но и редкостным умением постоять за родной экипаж: его обветренное лицо, глаза цвета боевого металла и огромные кулаки сообщали любому береговому начальнику моментальное уважение к подплаву. На флоте, где клички присваиваются всем, от салаг и до адмиралов включительно, Макарова именовали уважительно, по-джеклондоновски – Морской Волк.
Старпом, по контрасту, был мал, сух, жилист, носат и зол. С Макаровым он служил уже пятый год и за это время изучил его почти досконально.
– Что, Георгич… «Конец автономке, курс на базу домой…» – напомнил старпом цитату из популярной у подводников песни.
– Ага, «тихо лодку глубины качают, – по размышлении отозвался командир. – Спит девятый отсек, спит десятый жилой, только вахтенный глаз не смыкает». Ты, вообще, заметил, что вся срань у нас обычно происходит в конце автономок?
Это было правдой. Полтора года назад «К-513» также возвращалась на базу и при всплытии на сеанс связи в Норвежском море поймала сигнал бедствия с британского сухогруза: на судне пожар, трюмы затоплены, есть угоревшие и раненые. Естественно, на терпящее бедствие судно тут же послали аварийную партию. Пожар потушили, под пробоину подвели пластырь, раненым оказали медицинскую помощь, взяли под козырек – и на базу. А в штабе Северного флота Макаров получил за это жуткий разнос: мол, скрытность плавания, сознательная демаскировка судна, разглашение государственной тайны… И лететь бы командиру «бомбовоза» со службы, если бы спасенные моряки Ее Величества не нагадили руководству Севфлота: по дипломатическим каналам они попросили наградить командира за помощь и даже прислали в Мурманск корреспондента некогда враждебной радиостанции Би-би-си. В свете изменившейся международной обстановки наказывать спасителя было бы идеологически неправильно. Кап-два Макаров почти одновременно получил благодарственную грамоту из британского Адмиралтейства, орден Мужества из Москвы и неполное служебное соответствие от непосредственного североморского начальства. При первом удобном случае его обещали списать на берег. Такие подставы командование не забывает и прощать не умеет.
– Завтра в это время будем на базе, – старпом мечтательно закатил глаза. – Город, земля, цветы на клумбах… И никакого железа вокруг. В небо можешь сколько угодно глазеть. На траве валяться. А магазинов со спиртным – навалом! Пей – не хочу!
– У магазина к вечеру валяться и будешь, – угрюмо улыбнулся Морской Волк. – Патрулям хоть не попадайся, как в прошлый раз. Надоело вытягивать. Вроде ты мужчина самостоятельный, а дорвешься до выпивки – и всей твоей самостоятельности конец приходит…
Старпом спорить не стал, знал за собой подобный грех. Обычно он «отрывался» лишь в первый день, потом уже придерживался нормы, а потому считал себя почти непьющим.
– И женщины, женщины! Представляешь – прямо на земле стоят и на тебя смотрят! И до любой… дотронуться можно! А потом…
– До базы еще дойти надо, – справедливо напомнил командир. – Конец автономки – самое поганое время. Правило такое есть, эмпирически мною выведено специально для нашего «бомбовоза». Не загадывай наперед, старпом, примета плохая.
– Дернул же меня черт в подплав пойти, – привычно пожаловался старпом.
– Только не надо про «ошибки молодости» и «военно-морскую романтику». Я так тоже часто думаю. А предложи на берегу какую-нибудь работу – откажусь. Месяц на базе – и опять в море хочется.
– Да сам такой…
– Ради момента возвращения и живем.
Атомная субмарина шла на глубине восьмидесяти метров со скоростью пятнадцать с половиной узлов. Боевая смена несла вахту в обычном режиме. Никаких неприятностей вроде бы не предвиделось…
Неприятности начались незадолго до утренней побудки. Вахтенный, принимавший