.
была! Может я в сроках ошиблась, когда без резинки была! И мало ли что еще! Я – женщина, а не автомат! В общем, все: я – беременна, брюхата, с пузом!..
– Но срок же небольшой…
– Шесть недель. И что?
– Тогда все поправимо.
– Что поправимо?
– Что – аборт!
– Нет.
– Почему?
– Ни за что!
– Да, почему?
– Потому что это первая беременность!
– Ну, и что?
– Да, пошел ты!.. – Она отвернулась, потом села. – Потому что это первая беременность! А я хочу иметь детей! А не таскаться всю жизнь по курортам, да сохранениям, как мамина сестра!..
– Ты же хочешь стать певицей! Настоящей фирменной! А тут – ребенок! Хана всем планам!..
– Ох, как ты заговорил! А как высмеял меня, не помнишь уже? Когда я имела глупость поделиться с тобой своими планами. «Тараканы кабацкой певички!»…
Наташа сидела на краю кровати в позе андерсоновской русалочки.
– Вспомнил!.. Мои планы ее изменились. Просто я перестала говорить о них с тобой. Ребенок все усложнит – не отрицаю, но он – не помеха…
Сережа встал с кровати, положил пульт на телевизор и из пачки, лежавшей там же, извлек сигарету – традиционно единственную за день. Он курил и глядел в просвет полураздвинутых штор. Стройная фигура, которой не грозили никакие беременности, четким абрисом темнела на фоне окна, в небе, прямо над его головой, мерцала одинокая звезда.
– Все равно не ко времени! – сказал он упрямо.
– А любишь ли ты меня, Серёженька? – сказала Наташа и затаилась,
загадав на эту звезду.
– Любишь – не любишь! Это все слова! Я с тобой никогда не говорил об этом, но у меня есть вполне определенные материальные цели. И я хочу их достигнуть… И достигну! А сейчас я – нищий. Я не готов к семейной жизни. Я ее не хочу.
Звезда над его головой погасла.
– Вот видишь как все ясно. А я не готова делать аборты из-за твоей неготовности к семейной жизни и из-за твоей, так называемой нищеты. – Она почувствовала влекущую пустота краха и стала рубить канаты. – Ты сегодня слово одно умное говорил – резюме. Так каково оно – твое резюме?
– Аборт! – сказал он резко, словно пролаял, и повернулся, ища пепельницу. Вспомнив где, пошел на кухню.
Когда вернулся, девушка сидела на кровати и натягивала трусики.
– Наташа, давай без демонстраций! До утра еще далеко. Он стоял над ней с хрустальной пепельницей – трусил туда сигарету.
– О чем ты, Сережа? Перепихнуться на прощание? Для этого Ларисы! Только Ларисы!..
Натягивая через голову платье, она приказывала себе «Только не реветь!..»
В прихожей стала подкрашивать губы.
– Я – отвезу, – он вошел в прихожую в брюках, заправляя рубаху.
– Не стоит трудов, пупсик. На такси я пока зарабатываю.
– Ты подумай на досуге. Подумай. Не горячись.
– Единственное о чем я буду думать, это о том, как я тебя презираю, пупсик!..
Серёжа поиграл желваками, побарабанил пальцами о стенку. – Актриса ты! – сказал в уже закрывавшуюся дверь,
– А как же!..
…Голова