Нефритовый стрежень Империи, или Трудно быть Магом. Александр Важин
– Заходите, господин, не пожалеете, – в каркающем голосе прорезались подобострастные нотки. – Совсем недорого даже для путника с тощим кошелем. Настоящий медвежий окорок! Только у нас!
Вечернее небо расчертила яркая стрела молнии, следом донеслись отдаленные раскаты грома. После двух сухих недель бог дождя Сырум наконец-то соизволил пригнать в Южные уделы вереницу темных туч.
– Сытная еда! Сухой ночлег! Наше радушие! Ждут вас под этой крышей!
Выкрики горбуна не произвели должного впечатления на позднего прохожего. Он размашистым шагом проследовал мимо, даже не повернув голову в сторону таверны.
Глядя на фигуру в черном плаще, зазывала принялся энергично шевелить губами, собирая во рту слюну. Теперь только и остается, что сплюнуть вслед этому жлобу. Зря, выходит, надрывался, лучше бы и дальше мирно дремал, для видимости бубня себе под нос.
Он уже набрал достаточно слюны для смачного плевка, когда прохожий внезапно остановился. «У него глаза на затылке!» – с ужасом подумал горбун, давясь слюной и готовясь задать деру в случае чего.
Путник резко обернулся и, словно не замечая горбуна, бросил из-под капюшона взгляд на покосившуюся доску, приколоченную над дверью. Тому, кто знал грамоту, выцветшая надпись сообщила бы, что забегаловка называется «Хмельная берлога». Сквозь приоткрытую дверь доносились пьяные голоса, приглушенный смешок, пробивался сладковатый запах жареного лука и кислый аромат дешевой браги.
Неизвестно, что именно привлекло прохожего, но он развернулся и направился к входу в таверну. Зазывала спешно отодвинулся в сторону, пропуская посетителя, у которого над левым плечом торчала внушительная рукоять меча, а в руке колыхалась клетка с толстыми железными прутьями.
Человек в черном не стал утруждать себя, вытирая ноги об облезшую медвежью шкуру на пороге. Он небрежно толкнул дверь таверны, пригнулся и вошел.
Внутри «Хмельной берлоги» большинство грубо сколоченных столов оказались не занятыми. В эти смутные времена мало у кого осталось желание и возможности заседать в тавернах. Лампады освещали всего треть просторного зала, хозяин экономил масло.
В освещенном углу за большим столом расположилась компания из десятка крепких мужичков. Они обильно поглощали брагу из пузатых кувшинов и шумно гоготали, слушая россказни парня с выдающимся пивным животом.
– …А он и отвечает: «Откудова ж я знал, что это коза, а не дварф в рогатом шлеме, ведь здесь темно как у дроу в…» – последние слова толстопузого утонули во взрыве пьяного хохота.
Глядя с порога на раскрасневшиеся лица бражников, Конрад презрительно скривился. Как этих пышущих здоровьем парней до сих пор не загребли в армию, где по ним плачет панцирная пехота? Непростое это дело – суметь откупиться от Цепких Рекрутеров, когда людей в армии отчаянно не хватает.
Еще за одним столом одиноко сидел офицер с двумя малыми Львами на рукаве – нашивками лейтенанта. Его потухший взор был направлен на грязный кувшин, из которого он непрестанно и меланхолично наполнял кружку. Едой вояка себя не утруждал, предпочитая лишь утолять жажду.
За стойкой рыжий тавернщик концом засаленного фартука протирал деревянные кружки, время от времени отгоняя мух от свежевымытой посуды.
Конрад вздохнул. Шкарасам! Как же ему надоели за последние годы эти грязные клоповники. Шкарасам и еще раз шкарасам!
Пройдя между единственным рядом столов, Конрад, как обычно, сел в дальнем полутемном углу, лицом к входу. Поставил на стол клетку с Пушистиком и приготовился ждать.
К его удивлению, долго сидеть и считать тараканов не пришлось. Ловко минуя лапы похотливых бражников, к новому посетителю подскочила дородная девица, судя по огненно-рыжим волосам, явно дочь хозяина таверны.
Конрад бросил на стол серебряник.
– Тушеные бобы, медвежий окорок и вина.
– Тебе только медвежий, красавчик?…
Девица как бы невзначай повернулась к нему боком, слегка выгнув спину, чтобы денежный посетитель на фоне света смог получше рассмотреть ее выразительный зад.
Конрад в который раз вздохнул. Все как обычно, стоит лишь показать деньгу.
– Мне только быстро.
Она поджала пухлые губки.
– Ща. Ой, какой хорошенький у тебя кролик. Беленький…
Дочка хозяина потянула руку, пытаясь через прутья погладить Пушистика. Конрад молниеносно перехватил ее запястье и слегка сжал.
– Я сказал – быстро.
Она выдернула руку и обиженно засеменила к стойке, на ходу потирая запястье.
Гладя вслед качающимся ягодицам, Конрад подумал, что в последнее время он приобрел дурную привычку часто вздыхать. Эта таверна ничем не отличалась от сотен тех, в которых ему довелось побывать за время своих странствий. И даже приближающееся ненастье не загнало бы его сюда, если бы не потребность набить желудок – на всякий случай – прежде чем идти на встречу с магами.
От раздумий его отвлек грохот, с которым