Я – директор. Конец империи. Юрий Иванович Прокопенко
кочке, покрытой зеленой травой. Их блокноты лежали рядом, и, казалось, их совсем не волновала работа, которую они должны были выполнять. Гафаров подъехал к ним, спустился с коня, взял один из блокнотов и просмотрел записи, сделанные молодыми людьми. Это был блокнот Юли и там были отмечены только две осмотренные делянки. Затем он просмотрел записи в блокноте Васи – та же картина.
– Ребята, так дело не пойдет. Скоро стемнеет, а у вас только по две делянки. Такими темпами мы никогда не наберем статистику.
– Гафаров, какая разница, сколько делянок, – ответил Василий своему старшему товарищу, – давай проставим не две, а двадцать. Главное, работа идет и мышки дохнут. Нам за что деньги платят? За то, что мы травим полевок. И делаем мы это добросовестно, правда, Юля?
Девушка была согласна со своим другом, потому кивнула головой.
– И вообще, кому нужна эта статистика? Дезстанции или нам?
– Как вы это не понимаете? Этот показатель говорит об эффективности нашей работы. Если низкая гибель полевок, то наша работа не эффективна и дезстанция не захочет нам больше платить. Теперь понятно?
Ребята поднялись с кочки, на которой так уютно сидели, немного помялись на месте и, забрав у Гафарова свои блокноты, разошлись в разные стороны по своим делянкам, обследовать гибель полевок. «Ну, что будешь с ними делать?» – рассуждал Гафаров, забравшись на коня. Докладывать Гусину об этом инциденте он не хотел, как-то неловко было перед ребятами, не по-мужски. Он все-таки был туркмен, и докладывать начальству не входило в его правила.
В течение последующих нескольких дней ничего примечательного в жизни экспедиции не произошло. Ребята с утра заряжали приманки, Гафаров объезжал делянки и отмечал гибель зверьков. Вечером ребята раскладывали приманки по делянкам, а Гафаров контролировал их работу. Все эти дни он ждал звонка из Москвы. Сам он позвонить в Москву из этого телефона не мог. Для этого нужно было ехать в город на телефонную станцию. В экспедиции кончались продукты, и за ними тоже нужно было ехать в город. Гафаров с вечера подготовил старенький грузовик, заправил бензобак, завел двигатель и прогрел его, главным образом, для того, чтобы подзарядить аккумулятор. И рано утром он, наспех позавтракав, выкатил его во двор. До Ашхабада было километров сорок, часть этого пути приходилось ехать по проселочной дороге, укатанной нечастыми автомобилями, местами густо поросшей травой. Дорогой он думал о том, как было бы хорошо сделать так, чтобы их экспедиция получила юридический статус. Например, учредить здесь в Туркмении филиал института дезинфекции совместно с дезстанцией, где бы он числился на постоянной работе. Тогда можно было бы развернуть широкий фронт работ и выполнять заказы не одного предприятия, как сейчас, а сразу нескольких. И его зарплата могла бы вырасти в два, а то и в три раза. Его уже спрашивали несколько человек от разных предприятий об этом.