Рассказы о фотографах и фотографиях. Владимир Никитин
вся в прошлом. И тут только разглядываешь еще один пустой стул, который стоит рядом со скамейкой. Один, отдельно от всех других стульев. И понимаешь, что на нем мог сидеть какой-то особенно близкий этой женщине человек. И от этого грусть становится еще сильнее.
Все это рождается в нашем сознании, когда начинаешь разглядывать эту фотографию. И поражаешься, как много разных ассоциаций приходит в голову. Как много мыслей и раздумий рождает она! Одна фотография! Это тоже феномен фотографии.
Так как фотографы у нас в стране не получают систематического специального образования (видимо, считается, что это большая роскошь), то до всего им приходится доходить своим умом. Так, постепенно я начал знакомиться с творчеством известных мастеров. Ходил в Публичку, листал альбомы, читал книги и постепенно для меня становились ясными закономерности в развитии фотоискусства, отдельные имена и даты стали выстраиваться в стройную систему. Стало понятным, почему один мастер снимал удивительно резко, а другой делал снимки, больше напоминающие произведения импрессионистов, почему в один период фотографы предпочитали телеобъективы широкоугольникам, и наоборот. И многое-многое другое.
Но все-таки самым удивительным было знакомство с творчеством каждого нового большого мастера. Потому что, несмотря на все закономерности, большой художник всегда оказывается неожиданным и в чем-то не укладывающимся в привычные рамки. Так, открытием для меня (да, я думаю, не только для меня) стали произведения удивительного фотографа, поразившего всех тем, что в эпоху социальных потрясений, в эпоху, когда фоторепортаж стал доминирующим жанром и фотографы-космополиты бороздили нашу планету вдоль и поперек в поисках сенсационных кадров для прессы, он, не выходя из своей мастерской, сумел создать неповторимый мир, заставивший многих остановиться и оглядеться вокруг себя. И оказалось, что в этой бешеной гонке мы часто проносимся мимо чего-то такого, без чего жизнь наша оказывается неполной.
Помню, как поразила меня одна его фотография: окно, а на подоконнике стакан, в котором три розы – две белые и одна наверняка красная, хотя снимок этот и был черно-белым; небольшая морская раковина, разбросанные кнопки, капельки воды на подоконнике, коробки из-под фотобумаги и запотевшее стекло, за которым чуть угадывается осенний пейзаж. От этой фотографии нельзя было оторвать глаз. Она буквально завораживала. Снимок этот сделал чешский мастер Йозеф Судек. Потом я видел множество его работ, и все они были такими же простыми и одновременно удивительно поэтическими. Самые обыденные вещи вдруг начинали говорить. Говорили деревья, опавшие листья, обрывки мятой бумаги, старые письма. Говорил свет – таинственный, дребезжащий свет сумерек, в которых он так любил снимать.
Это тоже феномен фотографии.
Потом меня увлекла старая фотография, и я стал заниматься ее историей. Я видел сотни портретов людей, которые давно уже умерли, улицы городов, которые были разрушены и выстроены вновь,