Как-нибудь проживем! Книга стихотворений. Геннадий Васильев
руга двигая плечами,
сгорая пестрыми свечами
на вечном поприще своем.
Когда мы, замкнуты в стенах,
глаза любимых ищем рядом, —
еще нам большего не надо,
еще на «ох!» не сменим «ах!»
Когда волнами ходит кровь
и мысль разламывает череп, —
еще нам белый свет не черен,
и сладок пир, и тесен кров.
Еще друзей терять не жаль
и обретать врагов не поздно.
По-прежнему сиренев воздух.
По-прежнему лилова даль.
Но отшумит листва любви,
зашелестят шаги по саду,
и двор с кладбищенской оградой
остынет инеем в крови.
И в небо зимнее споем
последний, лебединый выдох.
Но вместо «Господи, не выдай!» —
«Как расточительно живем!»
Амнезия
Нам кажется, что человек уходит,
а он себя в другой судьбе находит.
Как будто бы дорогу переходит:
нырнет себе в подземный переход
и, улицу так прострелив навылет,
он выйдет, на затылок шляпу сдвинет,
из портсигара сигарету вынет —
и время обретет иной отсчет.
Для нас оставшись долгим отраженьем,
он заново начнет свое движенье
в другом, уже не нашем измереньи,
в иных, уже не этих временах.
А мы над отражением уроним
слезу, и постепенно посторонним,
а если быть точней – потусторонним
он станет нам.
И в этом нет коварства никакого.
Он проживет и трезво, и толково,
а может быть, смешно и бестолково
свой путь пройдет.
И не волненье – только тень волненья
души его коснется на мгновенье:
ему приснится странное виденье —
дорожный знак, подземный переход.
Привычка размышлять не даст покоя.
«Подземный переход – ах, что такое?» —
И до мозолей лоб сотрет рукою,
и до утра – впервые – не уснет.
Мы были в Киеве
1
Мы были в Киеве. Стоял сентябрь-октябрь —
пора исходов, урожаев и кончин.
Мы были в Киеве, и потому хотя бы
нам было грустно без особенных причин.
Шурша страницами «новейшего завета»,
припав к теории изглоданным сосцам,
терзались практики, совет держа с Советом
у стен вельможных Мариинского дворца.
Мы были в Киеве, а Киев шел в загранку.
Разинув варежки, мы провожали клин.
Галдя по-птичьи, улетали эмигранты,
роняя перья преждевременных седин.
Стоял сентябрь-октябрь. Была непрочной вера.
Ленились дворники и улиц не мели.
И произнес вдруг Ленин голосом Бандеры:
«Ласкаво просимо, кляти москали!»
И от Крещатика, от Ленина опального,
от старой Лавры не надолго – навсегда —
увез троллейбус нас, шкатулка музыкальная,
рогами прочно подпирая провода.
2
На кукурузные початки
похожа старая брусчатка.
Идем, початки те поклевываем,
на расстояния поплевываем.
3
Андреевский спуск
На Андреевском художник
предложил нам пустячок.
Может, купим? Может, сможем.
Может, будем ни при чем.
Он и просит-то полушку,
а глядит на нас, как лорд.
Акварелька, безделушка…
Светлой музыки аккорд.
Сколько красок, сколько масок,
сколько тихих алкашей,
сколько профилей и фасов,
сколько ломаных грошей!
Глина, камни, серьги, кольца,
майки, зонтики, ларцы…
Гениальные пропойцы,
вольной гильдии купцы.
…Чертик дернет – мы отступим,
сами будем ни при чем:
сэкономим,