Мы – есть! Вера. Иар Эльтеррус
Артемий понимал. Вспоминался сарай, забитый казаками и офицерами так, что даже сидеть никто не мог. Люди стояли, плотно прижатые друг к другу, многие были уже мертвы, но упасть в такой толпе не могли. Все настолько устали, что ждали расстрела с нетерпением. Пусть смерть, только бы поскорее закончилось это издевательство. А затем впереди вдруг зажегся странный белый свет, и чей-то уверенный, молодой голос с почти незаметным акцентом сказал:
– Господа, мы пришли помочь вам спастись от красных и выехать за рубеж. Времени у нас мало, проходите по одному в этот черный проход. Потом мы вам все объясним.
Обреченные на смерть люди не стали терять времени. В чем там дело, видели только стоявшие впереди. Но вскоре в сарае стало немного свободнее, из-за чего задние поняли, что кто-то пришел им на помощь. Но кто? Некому ведь. Впрочем, Артемию тогда было не до рассуждений, он поддерживал раненого в живот, стонущего от боли незнакомого поручика. Тот умирал, но умирать ему было еще долго, видал подхорунжий, как умирают от таких ран. Имелось бы какое оружие, Артемий добил бы бедолагу, чтобы не мучился так.
Он медленно двигался следом за каким-то капитаном-пехотинцем. Потом перед глазами мелькнуло что-то черное, по коже пробежал морозец, и он оказался в большом, светлом зале. Переход был столь шокирующим и непонятным, что Артемий замер на месте. Но его сразу отвели в сторону, поручика подхватил под вторую руку еще кто-то.
– Идемте в госпиталь, быстрее! – сказал девичий голос, и подхорунжий с изумлением уставился на поддерживающую раненого с другой стороны симпатичную желтоволосую девушку в черно-серебристой форме.
– Ага… – только и сумел он выдавить из себя.
Да и то. Поручик ведь мучается, вон как стонет, бедолага. Лучше сразу погибнуть, чем от такой раны три дня помирать. В светло-серой стене вертелась черная воронка, над которой горела надпись: «Госпиталь». У Артемия не было сил на удивление, поэтому он просто вошел в воронку. Оказавшись в большой комнате с розовыми, медленно шевелящимися стенами и потолком, покрытым черными, колышущимися, как под ветром, щупальцами, он едва не выпустил поручика, чтобы перекреститься. Но долго стоять на месте и лупать глазами во все стороны подхорунжему не дали.
– Что с парнем? – подбежал к нему высокий человек с короткими, совершенно белыми волосами, напоминающими мох, и круглыми глазами зеленого цвета. Увидишь такого в темноте, за черта принять можно.
– Живот… – ответил Артемий. – Помирает.
– Раз в наш госпиталь попал, уже не помрет, – возразил незнакомец. – Помогите его раздеть.
Вдвоем с желтоволосой девушкой они положили стонущего поручика на кушетку у стены и быстро стащили с него остатки обмундирования. Живот раненого был обвязан заскорузлой, пропитанной кровью тряпкой, когда-то бывшей чьей-то нательной рубахой. Больше ничего для него пленные офицеры сделать не могли. Круглоглазый распорол тряпку блестящим ножом и принялся внимательно исследовать рану.
– Так, – кивнул он. – Без ти-анх не обойтись.