Кольт системы Макарова. Александр Аннин
СССР. Генпрокуратура, осуществлявшая контроль за следствием, предписала местным органам правопорядка сообщать в МУР и прокуратуру Москвы об аналогичных убийствах «ночных бабочек», чтобы объединить подобные факты в одно дело. И, естественно, когда в области обнаружили два трупа, а местная милиция установила, что потерпевшие были девицами «нетяжелого поведения», следственно-оперативная бригада появилась в опасной близости к секретному НИИ Минобороны.
Первое, что предложил Мартемьянову Каминский, – срочно ликвидировать Товмасяна. Как выразился Альберт Васильевич: «от греха». «Ты же недавно убеждал меня, что ты не этот, как его… не мокрушник, – с иронией ответствовал директор. – К тому же мне казалось, что вы с Рубеном Григорьевичем – друзья. Да ладно, не оправдывайся, что, дескать, ради общего дела можно и другом пожертвовать. Товмасян, сукин сын, человек для нас очень нужный. Как там говорил великий Ленин? Иной мерзавец именно тем и полезен нам, что он мерзавец. Это, брат, марксизм, наука, против нее не попрешь. Значит, так: убирать его пока не будем. К тому же на территорию института даже следователь прокуратуры попасть не сможет».
Однако все получилось иначе, а точнее – совсем наоборот. На трех подружек погибших девушек, выезжавших с ними по вызову Товмасяна, Петриков и Зуров вышли сразу, в первый же день. Но насмерть перепуганные девчонки отказывались сообщить хоть что-нибудь вразумительное, несмотря ни на какое давление и угрозы со стороны Петрикова. А уж он стращать умел, да еще как! Особенно тех, кто был уязвим перед лицом закона.
Олег Зуров предпочитал иные методы сыска. И в тот же вечер в местном одиозном баре, затерявшись среди пьяных посетителей, он узнал все, что нужно: и про таинственный комплекс где-то посреди лесного массива, и про генералов с маршалами… «Ольгу и Юльку за длинный язык грохнули», – услышал Зуров разговор двух размалеванных девиц.
Доступ следственной бригаде на территорию секретного НИИ Минобороны был получен на самом высоком уровне. Генеральный прокурор лично обратился к генсеку. А весной 91-го «рулил» уже вовсе не Черненко, слепо веривший профессору Мартемьянову.
Услышав о ликвидации девушек, выезжавших обслуживать членов комиссии Минобороны, хозяин Кремля пришел в состояние истерии:
– Они там что все вконец оборзели, что ли? Мало того что дармоеды, семь лет голову морочат, понимаете ли… Разгоню всех на хрен!
Генпрокурор так и не понял, кого имеет в виду его всемогущий собеседник – только институт или вообще все руководство военного ведомства. Для него было важно, что генсек тут же, по телефону, приказал министру обороны выписать допуск следственной бригаде на территорию закрытого НИИ. А когда генпрокурор покинул кабинет № 1, глава государства распорядился направить в секретный институт внеочередную комиссию с проверкой результатов научной работы.
Помимо постоянных членов комиссии, в нее должны были войти как минимум два действительно грамотных