Москаль. Михаил Попов
но и беззвучно распахивается. Сводчатый потолок полуподвала. Накурено до синевы. Гудят неприятные кабацкие голоса. Направо стойка. Улыбающийся мужчина в белом фартуке протирает пивную кружку. Хоть и улыбается, но понятно, что нам он не рад. Мне и отцу, который ведет меня, ребенка, за руку. “Что угодно пану офицеру?” – “Ты же знаешь!”– отвечает отец. Он одет сегодня странно, даже мне немного неловко за него. Галифе, начищенные хромовые сапоги, подтяжки на голое тело и парадная фуражка на голове. Отец мой не высок ростом, сухощав, но у него очень выразительная мускулатура, которой я горжусь.
Кабатчик ставит перед отцом граненый стаканчик и наливает в него горилку из квадратной бутылки. И тут сзади раздается нахальный голос, отчетливо выделяющийся из общего гула. “А чтобы гэта была за фурага хлопцы, и чтобы гэтага могло сидети под ей?” И тут же звучит трусливый, быстрый ответ “Роги!” И после – всеобщий хохот.
Отец медленно выпивает горилку, держа мизинец на отлете. Откусывает половину конфетки, услужливо пододвинутой кабатчиком уже на развернутой бумажке. Смотрит на меня, и я вижу, что глаза у него совершенно пьяные. И понятно, что не от водки. Он поворачивается к залу, и перед нами оказывается длинный стол. Он стоит к нам торцом, и справа и слева над ним наклонились огромные, странно подстриженные головы. Копна волос на макушке и на лбу, и голые виски. У сидящих толстые, мощные спины, облаченные в допотопную, по моему мнению, одежду. Свитки, жупаны, бог их знает. Жуют, сопят, молчат. Никто даже глазом не сверкнул.
«А ну встань, кто говорил!»
Молчат. И обладатель наглого голоса, и обладатель того, что крикнул “Роги!”, и все, кто смеялись, молчат тоже.
Отец презрительно сплевывает сладкую слюну под ножки столу и громко произносит на весь закуренный подвал.
“Быдло!”
И тогда в сидящих шеренгах происходит движение. Поднимаются сразу трое. Тяжело, угрожающе, размазывая усищи кулаками. Остальные то ли гудят, то храпят, обжигая нас с отцом взглядами.
Драка получается неинтересная. Могучие украинцы не догадываются навалить скопом, приближаются к отцу по очереди, с разрывом в несколько секунд, а этого ему достаточно. Он двигается раза в четыре быстрее их, наносит мгновенные убийственные удары, как будто в руках два молотка, и «фурага» у него на голове даже не меняет своего положения. И вот уже паны в жупанах некрасиво валяются подле стойки и жалостливо стонут: “Пане офицере! Пане офицере!” Отец выпивает второй стакан горилки, выпивает его еще медленнее, чем первый, берет меня за руку, и мы выходим вон из заведения. Ступенек, с которых все началось, почему-то нет, а в свободной руке у меня леденец на палочке. Кто мне его подсунул? Я пытаюсь его отбросить, но он прилип к пальцам, и отбросить его никак нельзя».
Украина
1
В комнате было темно. Бледная полоса между задернутыми шторами не спасала положения. В углу располагалась широкая кровать, на ней, судя по издаваемым звукам, спал пьяный человек. Посреди комнаты стояли три фигуры в мокрых плащах. Плечо той, что была ближе к окну, смутно поблескивало. Они только что вошли. Их глаза медленно привыкали к темноте. Спящий был невидим под громоздившимся как гора одеялом.
– Дир Сергеевич! – неуверенно сказал стоявший в середине строя. – Дир Сергеевич, вы спите?
Одеяло зашевелилось, из складок показался невидимый нос. Гора родила мышь. Лежащему мокрые гости показались тремя угрожающими непонятными тенями. Запах сырости, принесенный ими, перебил запах алкоголя, правивший до этого в помещении. Дир Сергеевич громко сглотнул слюну, которой не было.
– Рыбак, зажги свет.
Один из черных плащей подошел к столу рядом с кроватью, побегал по нему пальцами кожаных перчаток, и вспыхнул абажур низенькой настольной лампы, освещая то, что и так угадывалось: гостиничный номер со следами пьяного загула.
– Пить, – сказал Дир Сергеевич. Все тот же Рыбак, крупный человек с круглой головой замедленными движениями начал поднимать бутылки, лежавшие и стоявшие на столе. Повсюду было пусто. Тогда он прошел в туалет и вернулся со стаканом водопроводной воды.
– Пива, – потребовал человек в одеяле.
– Нет, Дир Сергеевич, – возразил старший из трех плащей, – пиво будет позже, сначала вы нас выслушаете.
Похмельная рука схватила стакан и вылила с удивительной скоростью и точностью в рот всю воду, чтобы не стучать зубами по стеклу.
– Говори, Елагин, говори.
Начальник службы безопасности фирмы «Стройинжиниринг» Александр Иванович Елагин обвел взглядом номер, явно медля.
– Что? – спросил недовольно Дир Сергеевич Мозгалев, младший брат владельца упомянутой фирмы. Он сидел, подобрав под себя ноги, накрыв одеялом голову, клинышек интеллигентской бородки жалко торчал вперед, глаза мучительно блестели под стеганым сводом.
– Найкраще тут дюже не размовлять, – сказал третий плащ, Валентин Валентинович Кечин, финансовый директор «Стройинжиниринга». – Я правильно говорю, Рома?
Рыбак, первый заместитель Елагина, тихо осклабился