Не мяукайте с неизвестными. Наталья Александрова
давности? Даже больше, ведь Вере этой за тридцать, а тогда седьмой годик шел. Так какое мне до этого дело? И пирожков много съела…»
– Валюша растерялась, конечно, от такого напора. «Не верю, – говорит, – быть такого не может, как же так». А та баба свою линию гнет: «Не веришь – проверь! Вот сейчас прямо пойдем по тому адресу, где твой муженек со своей кралей развлекается». Валя и дала себя уговорить. Вроде как не в себе была. В здравом уме она бы ни за что такой глупости не сделала, потому как, во-первых, подумать нужно, прежде чем на открытый разрыв решаться, а во-вторых, если уж что делать, то без посторонних. А здесь та баба ее буквально силой из дома вытащила, посадила в машину и привезла по адресу. И звонить не стала, дверь своим ключом открыла, Валентину первой в комнату втолкнула, а там ее муж в постели с девицей. Валя говорит: «Стою как дура, ноги к полу прилипли, а язык – к гортани». А баба тут раз – фотоаппаратом щелк, щелк! Тот, муж-то, опомнился. «Это что, – говорит, – такое, Алевтина Павловна?» Это он той бабе, а на жену законную ноль внимания. «А то, – баба ему отвечает, – Анатолий Васильевич, что не видать вам теперь доцентуры как своих собственных ушей. Уж я, – говорит, – об этом позабочусь! Все узнают, чем вы в свободное время занимаетесь. Связь со студенткой – это начальство не одобрит! А вы, милочка, считайте, что в институте больше не учитесь, за этим я тоже прослежу!» И пошла себе довольная.
– Надо же! – поразилась Надежда.
– Ага, Валя потом только узнала, что баба эта метила на то же место, на которое и муж ее претендовал. И вроде бы его должны были назначить, потому как мужчина молодой, перспективный, да еще профессорша одна к нему благоволила – красавец такой, еще бы. А эта баба подсуетилась и решила его подставить. Выследила его с девчонкой той, студенткой, да они не очень-то и скрывались, та за ним как тень ходила. Узнала она, где девчонка живет, и ключи у нее из сумки сперла, сделала дубликат. А потом Валентину туда привела. Своего, короче, добилась, место на кафедре ей досталось.
А тогда, Валя рассказывала, как ушла она, так муж на нее набросился. «Ты, – говорит, – дура деревенская, нашла с кем скорешиться. Тебе же, – говорит, – хуже будет, если мне доцентуры не дадут, денег-то меньше. А теперь, может, вообще уволят – все из-за тебя!» Тут Валентину как обухом по голове стукнуло. Очухалась она и кричит: «Как это из-за меня? А это что?» И на девчонку ту показывает. А у той, видно, истерика началась – захохотала она вдруг. А Валентина тоже на нервах, подумала, что над ней смеются. Подскочила к той девчонке, в волосы ей вцепилась, давай по полу валять, откуда только силы взялись. Та вырвалась. «Толик, – кричит, – Толик!..» А Толик на них обеих матом и разнимать не думает. Девчонка тогда дико так на Валентину посмотрела и к окну бросилась. Схватилась за раму, а дело-то летом было, окно только прикрыто. И вот то ли соскользнула она случайно, то ли не в себе была, а только выпала та студентка из окна.
– Насмерть? – ужаснулась Надежда.
– Слава богу, нет, не то Валентину бы посадили! – вздохнула Таисия Михайловна. –