Чёрные апостолы. Татьяна Рубцова
сле размазал его по асфальту посреди плаца на глазах всего взвода, и ребята стояли и глазели на нас, но никто не вмешался: ни дед, ни сынок, никто, пока не подошёл прапор и не посадил меня на губу. С меня прямо-таки валил пар, как с загнанной лошади, а Сашка обливался кровью. Я ждал мести, достал маленький ножик и не расставался с ним, но меня больше не трогали. Головин тянул сверхсрочную, и мы с ним уходили на дембель вместе. Конечно, нельзя было сказать, что мы с ним стали лучшими друзьями, но я прогостил у него целую неделю, пока не отправился восвояси, оставив в его городе добрую половину увольнительных денег и пополнив дембельский альбом несколькими фотографиями, сделанными на его «Кодаке». Потом я не раз встречался с ним. Он после армии быстро встал на ноги, завел себе «Рафик» и пару ларьков, ходил в коже и замше и считал себя новым русским. Со мной он не зазнавался, хоть я так и не выбился в люди из дальнобойщиков. Вскоре я и ездить перестал. Мать устроила меня в свое ЖЭУ слесарем. Тут я и встретил Головина, увидев знакомый «Рафик» у бара «Мелочи».
– Что за крупная рыба в нашей заводи? – поздоровавшись с ним за руку, спросил я.
Но лицо у Сашки не располагало к шуткам. Он даже не заметил на мне грязный бушлат и разводной ключ, торчащий из сумки через мое плечо.
– Светка пропала. Светка Головина, его сестра, была младше его на десять лет, и он баловал девчонку, как родную дочь, тем более, что сам еще женат не был. Все, что с ней случалось, он принимал близко к сердцу. – Поцапалась с родителями и сбежала из города, – говорил Сашка, глядя в одну точку. – Вот и езжу по округе, показываю фотографию.
Он протянул карточку и мне.
Светку я видел года три назад, и она конечно выросла с тех пор, но я узнал её сразу. Яркое лицо, за которым она начала следить, я думаю, лет с 11, фотогеничная. Да Сашка вообще был мастер снимать, а любимую сестру он снимал с особым вдохновением. Но даже и без этого Светка была девчонкой, с которой я не прочь подружиться, если бы не её брат и наша разница в возрасте: ей всего только 17, а мне – 25. -Уже больше месяца, как пропала, – продолжал Головин, и голос его задрожал. – Меня в городе не было. Как вернулся – дела к чёрту, на всё насрать, только бы её найти.
– Могу чем-нибудь помочь?
– Покажи ваши притоны.
– Чего?
– Ну…эти…
– А. Ладно, – я его сразу понял, но он всегда был немного с гонором, из тех, кто о себе слишком высокого мнения, вот я и хотел поиздеваться, да не получилось.
– Пошли, – сказал я. – Тут всё узнал? – Да, пошли.
И мы с ним на его микроавтобусе исколесили весь город, но все безрезультатно. Похоже, девочка к нам не забредала. На Сашку было страшно смотреть. Из каждого бара или кафе он выходил постаревшим на пару лет.
Уже стемнело. С его телефона я позвонил домой, чтобы предупредить мать, но трубку никто не взял, а больше я не пытался дозвониться. Мы с Сашкой и так измотались, обходя дворы, вокзалы, гостиницы и рестораны. Мы даже объездили все заправочные в городе и расспрашивали ребят-дальнобойщиков. У Светки было красивое и запоминающееся лицо. Если бы кто-нибудь из них увидел её хоть мельком, он бы не забыл. Но девушку никто не видел.
– Что делать… что делать, – бормотал, словно во сне Сашка. – Ну почему они сразу меня не вызвали. От этих ментов никакого толку.
– Идём, переночуй у меня, – старался я, как мог, поддержать его. – А завтра придумаем что-нибудь.
– Я поеду. Ты же знаешь: и так много времени упущено. Догнать бы теперь… можно сказать, мне теперь конкретно счетчик включили… Ты же понимаешь, да?
– Конечно, – я понимал и хотел ему помочь, но чем, я и сам не знал.
– Спасибо, что был рядом, – протянул мне руку Сашка, – Тебе утром на работу идти.
– Что же, я другу не могу помочь? – ответил я искренне.
– Нет, нет. Ты иди. А может, подвезти?
– Да мне рядом. Может, позвоню, хоть узнаю, как твои дела.
– Только звони по мобиле, не надо родителей травмировать, они и так на взводе. Пока.
– Пока. Удачи тебе.
– Спасибо.
И я пошел домой. На самом деле идти мне было не так уж близко, но и не так далеко, и я привык к пешей ходьбе. Ходить ночью по безлюдным улицам я не боялся, да и разводной ключ был у меня под рукой на случай, если наскочит какой-нибудь сорванец. Так я и топал, пока не оказался у родной калитке. Она, естественно, была уже заперта, но это и в сопливую пору детства не смущало меня. Подтянувшись на заборе, я легко перескочил его, приземлившись на скрытые тьмой заросли лебеды, затянувшие наш двор. Входная дверь была закрыта, и я огляделся. Замок этот, старый престарый, я научился отпирать без ключа еще в подростковом возрасте. Оторвав тонкую веточку от куста смородины, я очистил ее от жухнувшей уже листвы и просунул в замочную скважину. Я так старательно ковырял в замке, что и не заметил, что его открыли изнутри. Не успел я удивиться, как дверь резко распахнулась и мать, стремительно перешагнув порог, с силой толкнула меня в грудь. От неожиданности я чуть было не упал и, взмахнув руками, попятился. – Приперся! Опять ночью приперся!