Счастье на высоких каблуках. Ольга Хмельницкая
дящим из порта в открытое море в поисках приключений. Макароны? Пожалуй. Как раз заканчиваются. Две пачки с приятным шуршанием упали на решетчатое дно. Пустая тележка сразу же стала выглядеть солиднее. Журнал с Аллой Борисовной на обложке? «Наконец-то! Свадьба Пугачевой и Галкина!» Образчик печатной продукции присоединился к макаронам.
«Туалетная бумага, только туалетная бумага», – напомнила себе Марина и повела носом. Откуда-то слева пахло шоколадом. Она повернула голову. Под электрическим светом переливались горы конфет.
«Только туалетная бумага», – повторила Марина в последний раз и, как сомнамбула, пошла к ряду, от которого доносился аромат марципана и сливочной помадки. Пару минут спустя в ее тележке появились аппетитные пухлые пакеты. Сразу за рядами сладостей стояла стойка с орешками. Арахис, фундук, фисташки.
«Если съесть пакетик арахиса, в котором содержится триптофан, то можно стать счастливее», – подумала Марина, отправляя следом полукилограммовый пакет орехов. Толкать тележку постепенно становилось все труднее. Скакалка со счетчиком прыжков, новая книга Марии Брикер, два банных халата, мягкая овечья шкура, достойная стать прикроватным ковриком, большой ананас, хлеб с отрубями и шпинатом. Управляя нагруженным транспортным средством на колесиках, Марина заехала в отдел, где продаются комнатные растения, и выплыла оттуда с полутораметровым гибискусом. Гибискус качался и шелестел листьями, норовя рухнуть с горы покупок, а также закрывал обзор. Марина ехала по наитию, стараясь не снести полки и встречных покупателей. Настроение у нее было хорошим и все продолжало улучшаться.
Жанна пела. Справа и слева от нее тоже пели. Весь хор старательно выводил рулады. От соседки справа пахло потом. От соседки слева – колбасой. Впереди кто-то слегка фальшивил. Василиса (их отношения с Жанной в последнее время были напряженными) выводила мелодию высоко и чисто, выпрямив спину так, будто была не хористкой, а гордой и неприступной продавщицей винно-водочного отдела в магазине времен СССР. Жанна видела ее красивый, чисто выбритый затылок и копну темных волос над теменем.
Наконец все замолчали.
– О, дайте, дайте мне свободу, я свой позор сумею искупить! – вступил солист.
Его голос напоминал рычание льва в зоопарке. Соседка слева от Жанны зевнула. Соседка справа переступила с ноги на ногу и беззвучно кашлянула. Василиса слегка склонила голову, глядя куда-то вниз, под ноги. Становилось жарко. Кое-где зрители обмахивались веерами.
«Хорошенькие босоножки, – думала Жанна, рассматривая женщину в первом ряду. – Мне такой красный цвет пошел бы. Ремешки интересные, алые, с большой пряжкой и плетением, и платформа подходящей высоты».
Вечером Жанне предстояло свидание. В то же время дома ее ждал муж.
– Что бы придумать, что бы придумать? – принялась соображать Жанна, оторвавшись от созерцания босоножек. – Срочно нужно что-то сочинить.
Ей показалось, будто кто-то смотрит на нее в упор. Это было странно, потому что на сцену смотрели в буквальном смысле все в зале. Но этот взгляд был особым, острым, как нож, который без сопротивления входит в масло, и холодным, как ветер в декабре. Жанна поежилась и обвела взглядом зрителей, только что можно понять, когда на тебя направлены тысячи взглядов?
Только выкатив неподъемную тележку из магазина, Марина поняла, что забыла купить туалетную бумагу. Неподалеку от ее машины на парковке стояла грязная серая «восьмерка», и Марине пришлось обойти ее. Гибискус шумел, ветви гнулись. Добравшись до машины, Марина открыла багажник и принялась перегружать покупки. Влезло все, кроме будущего полутораметрового домашнего питомца и тюбика зубной пасты.
– Так, – сказала Марина.
Тюбик отправился в бардачок. С растением все обстояло сложнее. В багажник дерево не помещалось. Открыв все двери, Марина принялась запихивать гибискус в салон. Горшок расположился между сиденьями, ветви высунулись в окна, ствол вылез вперед и уперся в лобовое стекло.
– Вот и чудненько, – сказала Марина, переводя дух.
Кое-как закрыв багажник, девушка влезла на водительское место, чувствуя себя макакой в джунглях. Ветка гибискуса щекотала ей нос, листья закрывали обзор. Растительность торчала из окон, в багажнике что-то громыхало.
«А ведь мне нужна была только туалетная бумага, – подумала Марина. – Розовая, с сердечками».
Она медленно вырулила с парковки, а потом вдавила ногу в педаль. По мере того как автомобиль набирал скорость, сердце Марины наполнялось плотной упругой радостью. Скорость, ветер, машина, полная покупок и послушная легчайшему повороту руля… Марина ткнула пальцем в кнопку на панели магнитолы. Салон взорвался музыкой, и Марине стало совсем хорошо.
Грязная серая «восьмерка» выползла с парковки и двинулась следом.
– Милый, я задержусь, у коллеги день рождения, – щебетала Жанна в трубку. – Да, лапочка моя. Да, в десять буду. Нет, не напьюсь, что ты!
Свет в раздевалке театра был голубовато-сиреневым, и все лица казались пупырчатыми и бледными, как у вампиров. Услышав голос Жанны, Василиса