ЛУННАЯ ТРОПА. Сказка для всё познавших. Сен Сейно Весто
но они тут еще имели место. Трудно сказать, что они там все жевали, ничего там, на самом плато, кроме пыльной пурги, видно не было, однако в горных трещинах, насколько позволяло судить прыгавшее в многосильной зрительной трубе скользкое изображение, движение было довольно оживленным.
Унылая, жуткая голь. Бревенчатый дом. Новенькая, недавно сбитая калитка. Зарисовка на тему ожидавшейся со дня на день всеобщей экологической катастрофы. Совсем рядом пристройка, похожая на сарай, которая, видимо, сараем и была. Спрятавшийся в доме подозрительно гостеприимный хозяин, обиженный неведомыми неприятностями странствующий коммерсантик, чухарь неясных жизненных устремлений, чуть не силой зазывал на ночлег. Огороженная длиннющими не струганными жердями голая неровная земля, еще сараи, похожие на дома, нарочитая тишина и пренебрежение комфортом. Сморщенные заснеженные темно-коричневые горы в перспективе. Плато. Ни души.
Вскоре, впрочем, к крыльцу подвалил сосед – пообщаться. Больше, насколько хватало глаз, никого видно не было, как раз сейчас все, надо думать, пережидали пополуденную сиесту с ее страшной сушью, как это здесь принято, в состоянии сильного алкогольного опьянения, каждый в своем углу. Местность производила отчего-то непонятное, странное и угнетающее впечатление, здесь, казалось, поселилось знание о чем-то нехорошем и невыносимом, Гонгора, раньше, в общем-то, не слишком жаловавшийся на непрочность нервов, не мог отделаться от ощущения, что от этого мутного солнца и пыльной поземки пахнет смертью. Особого желания останавливаться именно тут на привал никто не испытывал, скромное поселение с неопределенным поголовьем трудящихся, погруженных по традиции в обязательное благожелательно-веселое состояние, почему-то не было даже нанесено на карту. Кажется, тут не просыхали целыми сутками. Улисс торчал у забора, поджав губы, с неприязненным выражением, медленно окидывая глазами окрестности. Неприязненное выражение не покидало его с самого момента, как они остались за пределами зеленой зоны. Какое удивительное чувство покоя, сказал Гонгора, у которого на пьяные морды сохранялось что-то вроде устойчивой аллергии. Он боролся с желанием, чтобы не взнуздать Улисса, не вскинуть прямо сейчас на плечи успевший уже смертельно надоесть рюкзак и, зажав ладонями глаза, не кинуться отсюда бегом прочь, спотыкаясь и все увеличивая темп. Ландшафт был отталкивающим, как армейская традиция сушить на себе в легкий мороз свежевыстиранную одежду. Ладно, сказал он себе. Не завтракать же здесь.
Более того, вскоре сложилось даже такое впечатление, что алкоголь тут достать было значительно легче, чем чистую воду, Штиис, со стонами и шипением освободившись от рюкзака, осмотрелся, плюнул и процедил сквозь зубы, что ничего удивительного: человек способен тут выдержать только сильно нагрузившись и нагружаясь постоянно. Сосед – сильно вдетый, естественно – с заметным усилием сохраняя привычную координацию движений,