ЛУННАЯ ТРОПА. Сказка для всё познавших. Сен Сейно Весто
подаренного еще дедушкой, доброго боевого ножа (рукоять прижата на всякий случай к ножнам мягким кольцом), резко выдохнул, не отрывая глаз от затянутых подвижной дымкой безрадостных высей, и обеими руками выбросил себя за порог, уже задохнувшийся, уже раздавленный, оглушенный ударом о мокрую стену беснующегося воздушного потока.
Он не переставал думать над тем, что вот вещие сны вещими снами, но после этого уже просто не знаешь, как к этому относиться, стоит ли вообще относиться к этому как-нибудь, рисование вилами на воде есть немножко странноватый субстрат формотворчества, сказал ему накануне чей-то голос, и он никак не мог вспомнить чей. Один из прочих способов извлечения дешевой информации, и вообще все это ерунда, досужий вздор, сны здесь ни при чем, что я, снов, что ли, не видел, все они на один фас, не то это, мизантропы мои, не совсем то; он вот вам треск костей, треск костный, вот вам вересковое поле, взгорье, в смысле, трагическое соцветие закономерностей, веер разноцветных брызг не представимых до сих пор созвучий, случайностей, делающих черный, черно-зелено-голубой антураж еще более черным, зеленым и голубым – теплым… Теплый локоть судьбы. Это было как какое-то наваждение. Кажется, события подразумевали его непосредственное в них участие. То ли предстояло, промахнувшись много дальше и мимо берега, погрузиться в чудовищно глубокие и холодные горные воды, утопить парашют и утонуть в конце концов самому, то ли каким-то образом затем все-таки удастся выпутаться, едва не захлебнувшись, в намокшей и отяжелевшей одежде из паутины не различимого купола, гигантским блеклым мегатойтисом стремительно уходящего ко дну, в полуобморочном состоянии достичь пустынного скалистого берега, все же очень удачно и кстати утопив по дороге свой грузовой контейнер, чтобы после страдать от голода и сильного насморка, одиноко и потерянно слоняться меж неподвижных рыжих космических сосен, но все равно по-настоящему проголодаться ему не дадут, его будут ждать в высокой траве у озера, кто-то не добрый, раздраженный длительным ожиданием, похожий разом и на пятнистую гиену, и на серебристый одуванчик, и вначале он будет искать сук потяжелее и покрепче, а затем утомительно долго и нудно искать подходящее дерево…
Неземной красоты темная, с чистым тенистым озерком глазница крутобокой синей ложбины, ограниченная зубьями гранитных, граненых, изрезанных глубокими трещинами дремучих скал, с одного края, и коричнево-рыжими под плотной пышной крышей листвы частоколом высокоствольных деревьев, с другого, была безжалостно сдавлена, втиснута дикой зеленой тучей кедрового нагорья в скалистую лощину. С высоты птичьего полета все это, неприступное голое ущелье и безжизненное чистенькое озерко, тихо игравшее на непроницаемом лазурном зеркале воды изумрудными бликами, казались слепленными из обрывков цветной кинопленки, красок было слишком много, здесь всего было слишком много,