На самом деле. Александр Карнишин

      ISBN 978-5-4483-9722-6

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      На самом деле

      Лифт громыхнул, вздрогнул и остановился. Со скрипом разошлись двери.

      Петр сделал, было, шаг вперед. Нет, это был не первый этаж. Это просто перехватили по пути. Перед лифтом стояла симпатичная девушка в черном кожаном плаще и черном же берете, натянутом на лоб до самых бровей.

      Петр молча кивнул – поздоровался с незнакомкой, сделал шаг назад и приглашающе махнул рукой.

      Она внимательно проследила за его манипуляциями: ей было понятно, что на самом деле разговаривать он не хочет, что едет вниз и приглашает ехать с ним, и еще по движению правой щеки было ясно, что целоваться он с ней не собирается.

      Она вошла и стала в углу, у зеркала. Лифт крякнул, скрипнул и снова пошел вниз, набирая скорость.

      – А у нас кошка умерла сегодня. Пятнадцать лет, старенькая уже. Я ее с самого детства помню, – сказала она, глядя на себя в зеркало.

      Петр понял, что на самом деле она смотрела новости и знает о сегодняшних событиях. И еще понял, что она его приглашает, и что говорит, что ей уже больше восемнадцати лет.

      – Да, уж, – ответил он, смотря задумчиво на лампочку на потолке.

      Она поняла, что на самом деле он хорошо ее понял, сочувствует, хочет зайти, но не прямо сейчас.

      – Вот так, – грустно сказала она.

      Петр тоже ощутил легкую грусть. «Sic transit…». То есть, на самом деле, или сейчас сразу, потому что дома у нее никого, или практически без вариантов потом. Он вздохнул и выпрямился, глядя прямо перед собой на дверь лифта.

      «Без вариантов», – поняла она.

      Лифт снова вздрогнул, останавливаясь, дверцы разошлись. Петр пропустил девушку вперед и вышел следом.

      – Здравствуйте, – громко и отчетливо произнес он, смотря на свое отражение в темном окне комнаты консьержки.

      И консьержка поняла, что ничего у них не было, и можно не гадать, как там эти двое ехали в лифте и не подглядывать дальше за ними. Она включила свет и закивала сквозь стекло с радушной беззубой улыбкой.

      Девушка поняла, что на самом деле старуха смеется над ней, над молодой, которая так и не смогла за целых двадцать этажей уговорить такого симпатичного парня. Она скромно опустила голову, прикрыв глаза краем берета, и вышла на улицу.

      Петр шел следом, до этого успев развести руками, показывая консьержке, что он в принципе – мужик хоть куда, и мог бы, конечно, но вот не срослось. Тем более, все равно – на работу.

      На улице девушка остановилась, достала из кармана пачку сигарет, губами вынула из нее тонкую дамскую сигаретку, тут же щелкая зажигалкой, оказавшейся в другой руке.

      Петр понял, что на самом деле она показала ему свою полную самостоятельность, не давая возможности предложить прикурить, и что она обычно сама выбирает, с кем гулять и когда.

      Он кашлянул, глядя на зеленую траву на газоне.

      – Во, погода какая!

      Она поняла, что на самом деле он сказал, что вот такая погода – это как в апреле. И апрель – это ведь месяц любви. Но был уже декабрь, и это значило, что его слова надо было воспринимать лишь как попытку извиниться.

      – Да, – сказала она. – Прямо весна.

      Петр заулыбался. На самом деле она простила ему его сегодняшнюю занятость и намекнула, что весной, может быть, если оба к тому времени будут свободны, можно будет…

      – Здравствуйте, – сказал, проходя, дворник в роскошном оранжевом комбинезоне.

      Он нес на плече лопату, которую только что получил на складе. Лопата была большая и блестящая.

      Девушка покраснела. Она поняла, что на самом деле дворник рассказал тот пошлый анекдот о парижском дворнике, сбивающем ритм всему кварталу.

      – Хамишь? – спросил с угрозой Петр.

      Он тоже хорошо понял, что на самом деле сказал дворник.

      – Завтра снег, – сказал дворник. – Или даже сегодня к вечеру.

      Они поняли, что на самом деле он признал свое хамство и попытался объяснить свое поведение работой и загруженностью – мол, не подумавши ляпнул.

      – Скоро Новый год, – сказали они почти хором.

      И улыбнулись друг другу. Потому что поняли, что на самом деле – скоро Новый год.

      Магазинчик у обочины

      Машка подрабатывала на этих каникулах. Подрабатывать было лень, но свои собственные деньги, за которые не надо было отчитываться перед родителями, перевешивали.

      На работе ее звали совершенно отвратно – Манькой. Так начала называть Ирка, которая торговала за соседним прилавком всякими нужными и ненужными мелочами. А Машку поставили