Рыжая племянница лекаря. Мария Заболотская
тная бахрома или же шнуровка.
Любой встречный без особого труда смог бы заметить, что на левом локте уже красуется небрежная кожаная заплатка, и даже самый непроницательный наблюдатель догадался бы, что вскоре такая же появится на втором рукаве. Запыленная покоробившаяся обувь путников свидетельствовала, что идут они издалека, а осунувшиеся от постоянного недоедания лица – что поход их начался довольно давно при весьма неблагополучных обстоятельствах.
Они внимательно, не торопясь рассматривали приколоченные к столбу дощечки и обрывки пергамента с объявлениями, касающимися жизни городка. По тому, как сосредоточенно морщились их лбы, можно было сделать два вывода: во-первых, путники умели худо-бедно читать, несмотря на довольно потрепанный внешний вид, во-вторых – они искали среди множества предложений нечто вполне определенное.
– Глядите-ка, дядюшка Абсалом! – воскликнула девушка, заметно уставшая, но все еще подвижная (именно такой тип подвижности крайне вредит своему носителю), и ткнула пальцем в одну из дощечек. – Да у них здесь ярмарка на носу! Как мы с вами угадали-то!
Дядюшка в отличие от своей шустрой племянницы был человеком степенным и обладал на редкость философским выражением лица, что позволяло заподозрить его в склонности к мелкому жульничеству, а также в обладании житейской мудростью, которую не приобретешь сидя дома, покуривая трубку и поглядывая в окно. То был обыкновеннейший представитель мещанского торгового сословия, переживавший не самый благополучный период своей жизни. Круглое лицо его украшали порядком поседевшие длинные вислые усы, явно призванные придавать его физиономии недостающие простоту и миролюбивость, а на глянцевой лысине отражались солнечные лучи.
– Ярмарка – это хорошо, – задумчиво пробасил он, – там всегда найдется лишняя монетка, которая поправит наше бедственное положение. Городок вроде бы приличный, вон и крыши черепицей крыты, и столб этот недавно покрашен за счет городской казны… Значит, и народ на торг съедется со всей округи. Попытаем счастья…
Но рыжая девушка не успокоилась, грязный палец ее с обкусанным ногтем уткнулся в пергамент, уже порядком надорванный и загаженный птицами.
– Дядюшка! Послушайте, что тут написано! – она принялась читать по слогам, водя пальцем по едва различимым строчкам, и многочисленные дешевые браслеты на ее руке позвякивали в такт возбужденному голосу. – «Требуются опытные лекари, знахари и аптекари, сведущие в снятии сглаза и порчи, а также умеющие определять причины душевных недугов. Обращайтесь в дом герцога Таммельнского, где вас ждет щедрое вознаграждение в случае успешного итога работы». – Глаза девушки блестели, а голос был полон радостного волнения. – Дядюшка Абсалом, это же редкая удача! Аптекарь! Наконец-то подвернулось занятие точно для вас! Да и в людской душевной организации вы необычайно сведущи, сами об этом сотню раз говорили… Пойдемте туда сегодня же!.. Быть может, нас наймет сам герцог Таммельнский! Мы будем жить в его доме, столоваться на герцогской кухне…
И она в умоляющем жесте сложила руки, огрубевшие от солнечных лучей, вольного ветра и прочих природных явлений, безо всякой жалости воздействующих на бродяг, не имеющих крыши над головой. Чумазое лицо девушки состроило крайне жалостливую рожицу, а ноги от нетерпения притоптывали на месте.
Ниже под пергаментом, прямо на свежеокрашенном столбе было нацарапано гвоздем «Герцог спятил!», а еще ниже – «Полоумный герцог – позор Таммельна!».
Дядюшка Абсалом покачал головой и с неодобрением прочитал еще несколько подобных изречений, украшавших столб. Они без обиняков указывали на то, кто именно в герцогском доме нуждался в услугах лекаря.
– Нет порядка в этом королевстве! – осуждающе произнес он. – В нашем благословенном Даленстадте не успел бы один такое нацарапать, как все остальные уже махали бы кирками в каменоломнях. А здесь власть не почитают, каменоломен нет…
И он горько завздыхал, с тоской вспоминая родные края, всегда издали кажущиеся вдвойне милее всяких иных. Затем, пошарив в кармане, достал оттуда небольшую горсточку дрянного зерна и со словами «Дух-покровитель города, не прогневайся на нас, прояви гостеприимство!» рассыпал его у столба – то был давний обычай, общий, наверное, для всех срединных королевств. Уж кто-кто, а бродяги о нем не забывали, помня, что их удача переменчива, а высшие силы – злопамятны.
– Дядюшка, ну пойдемте же к герцогу! Вы его быстренько излечите, а щедрую награду истратим на открытие новой лавки где-нибудь в столице! Давайте попробуем! – и девушка вцепилась в плащ мужчины, тараща свои большие синие глаза.
– Только через мой труп! – решительно ответил на эту пылкую речь дядюшка Абсалом и пошел прочь от шильды в сторону таммельнской городской стены.
Девушка от досады взвыла как дух, предвещающий по ночам преждевременную смерть, подхватила увесистую торбу, лежавшую в придорожной пыли, и поспешила за дядюшкой, который, надо заметить, шагал налегке. В сумке что-то стеклянно позвякивало, булькало и погромыхивало.
– Ну дядюшка! Ну миленький! – она забежала наперед своему широко шагающему родственнику и теперь пятилась,