Дневник невестки. Соня Дивицкая
мама выскочила замуж в восемнадцать – и теперь панически боялась, что ее сыночка захомутает такая же проворная девчонка. Но тут уж не бояться надо – радоваться.
Четвертая… Она была уверена, что сын попал в религиозную секту. Я так его уматывала, что у него не оставалось сил на беседы с милой мамочкой. Она его о чем-то там расспрашивала, а он только молча кивал. Уж извините… Слабенький попался.
Всех этих мам объединяло одно – они вообще боялись девушек. Любая девушка сына была для них проблемой. Как, впрочем, и снег, и дождь, и жара. Никто из них не разглядел во мне источник неиссякаемого счастья, а я была прекрасна, я скромненько поблескивала в нашем тихом городишке, как серебряная подкова в придорожной пыли.
5. Маска
Пусть ваш язык изрекает только приятные слова, неприятное и без него будет сказано, это сделают ваши глаза.
В нашей чудесной семейке есть обычай – тащить всех в баню. Банька расслабляет, голенькие в парилке, мы все моментально становимся друзьями. В бане сближение происходит гораздо быстрее, чем в каком-нибудь ресторане или даже за семейным столом. Таким способом эти хитрые люди заманили и свою первую сноху, и вторую, и меня, и зятя…
Раньше я никогда не предавалась этой русской забаве. Когда я легкомысленно согласилась попариться со всеми, мне даже в голову не приходило, куда все это заведет. Я все еще думала, что просто зашла на чаек к школьному другу, но мне уже пришлось раздеваться. Потом меня хлестали веником, толкали в ледяной бассейн. Любезный папочка и мужики из свиты легендарной Розы раскрыли варежки и любовались на мои шикарные рельефы. Они насмешливо поглядывали на Антона: «Детеныш, и куда тебе столько счастья в одни руки? Не донесешь ведь, надорвесси!» Антон не обращал внимания на их ехидные рожи. «Вы за меня не бойтесь, донесу», – примерно это говорил его прямой серьезный взгляд.
А я-то радовалась, как ребенок! Наконец за все лето в первый раз как следует отмылась. В нашем доме шел страшный ремонт, в связи с газификацией сломали печку. Известка, глина, сажа – все это не смывал убогий душ, и только после бани я себя почувствовала по-настоящему чистой. Поэтому и улыбалась, и блестела, как стерилизованная баночка.
Роза Михална выдала мне махровую простыню, и мы присели отдохнуть. Блаженствуя, я вытянула ножки. На работе мне приходилось целый день бегать – журналистов кормят ноги, молодых тем более. А маменька тем временем намазывала мордочку. И мне протянула свою банку с кремом. Я начала читать на этикетке: увлажняющая питательная маска…
– Что ты тут мне читаешь? – усмехнулась Роза. – Что ты глаза ломаешь? Бери – и на рожу намазывай.
Я на нее смотрела, как на бабу из журнала для продвинутых домохозяек. Юность моя проходила аскетично, я не привыкла баловать свою рожу и прочее. Моя мама всю жизнь была рабочей лошадью, и я росла в том мире, где женщины пахали на износ. Свой полтинник они обычно встречали в больничном халате, но при этом к таким, как моя свекровь, относились с презрением. «Холеная сучка», –