Предательский поцелуй. Аманда Маккейб
с детства знала, что это фырканье означает неодобрение.
– Ступайте принесите суп.
Кивнув, Изабелла поспешила на кухню. С порога ее окатила волна жара от пылавшего в очаге пламени. После прохладного вечернего воздуха духота, царившая на кухне, показалась Изабелле невыносимой. Запах жареных цыплят перемешивался здесь с ароматом специй, вареных овощей, жженого сахара.
Флавия, пухлая, краснощекая женщина, жившая в этом доме с незапамятных времен, помешивала в котле тушеных цыплят, приправленных корицей. Она кивнула в сторону супа, и Изабелла, подхватив горшок, поспешила выбраться из кухни, подальше от обжигающего жара.
Мена задержалась у стола, разливая вино в глиняные кубки.
– Кузина Катерина прислала письмо? – шепотом спросила Изабелла, ставя горшок с супом на стол.
Мена даже не взглянула на нее, просто пожала плечами, сосредоточенно глядя на льющееся вино.
– Письмо пришло, это верно, но откуда мне знать, кто его послал?
– Мена! Скольких Строцци мы знаем? Как ты думаешь, чего она хочет?
Мена поджала губы. Она была крестьянкой, крепкой и выносливой, и всю жизнь прожила на одном месте. Ей мало было известно о том, что творилось во Флоренции, но то немногое, что Мена знала, она не одобряла. «Язычники они там все, глядят на картины с обнаженными богами и богинями, Бога не боятся». Мена фактически заменила Изабелле мать, растила ее с младенчества, но и она не понимала желания Изабеллы изменить свою жизнь.
– Ох, синьорина, – печально вздохнула Мена, – почему бы вам просто не…
– Это мой ужин? – послышался растерянный голос.
Изабелла бросила на Мену вопросительный взгляд, но было очевидно – служанка ничего не знает о таинственном гонце. Все, что она могла, – в очередной раз прочесть Изабелле нотацию: каждый, дескать, должен ценить то место, которое занимает, ибо туда определил его Господь. Все это Изабелла уже слышала, и не раз.
Она обернулась и увидела отца. По своему обыкновению, каждый вечер, как только садилось солнце и в сумерках уже не разглядеть было страниц книги, отец выходил из библиотеки и растерянно бродил вокруг дома в поисках того, кто подскажет, куда идти и что делать. Слуги провожали его к столу, где был накрыт ужин – к тому самому столу, за которым он ужинал каждый вечер.
Изабелла ласково улыбнулась ему. Длинные седые волосы отца были взъерошены, борода отросла чуть ли не до пояса, из-под мохнатых бровей смотрели поблекшие серо-зеленые глаза. Серо-зеленые глаза, которые унаследовала и Изабелла. Несмотря на теплый летний вечер, отец был облачен в потертую бархатную тунику, отороченную побитым молью мехом.
– Да, отец, это ваш ужин, – сказала Изабелла, подошла к отцу, взяла его под руку и подвела к креслу.
– Овощи? – спросил он, рассеянно осматривая стол.
– И тушеные цыплята с корицей, – ответила Изабелла, садясь рядом. – Вам ведь нравится корица. Флавия только что закончила готовить.
– Я принесу цыплят, – сказала Мена и направилась на кухню.
Изабелла вложила кубок с вином в руку отца.