Не разлей вода. Елена Полеви

      Так или примерно так начинались их утренние диалоги, девять из десяти. Обе рано вставали, зимой еще по темени, летом с первыми лучами, хотя уже сто лет как никто никуда не спешил.

      Но привычка она крепче честного слова. Когда-то по молодости Ирка (вообще-то ее звали Ираидой, и только Людмила за долгие годы отстояла право на иезуитское сокращение) любила поваляться в постели до позднего утра, а то и до передачи «В рабочей полдень», была в доперестроечные времена такая на радио. Концерт по заявкам, для тех, кто к полудню так напахался, что заслужил отдохнуть. Бутерброд сжевать под душевные песни. Низкий поклон рабочему классу от признательной интеллигенции…

      Но мир создан для жаворонков, Ираида рано в этом убедилась. Любую сову загребет в свои жернова. Пообтешет, перья обдерёт, бока намнет, и встречайте на выходе недожаворонка – недосову, неопознанное природой создание. А как иначе, если в садик, в школу, в институт, на работу – к 8-00, и это с тех пор, как только научился ходить и самостоятельно писать в горшок. Слава Богу, если родителям удалось выкрутиться и обойти десятой дорогой такое уродство как ясли.

      А потом будешь мерять жизнь промежутками от субботы до субботы, когда позволено не заводить допотопный рогатый будильник и не вскакивать подорванно с кровати, обрушивая хлопья ненависти на дребезжащий циферблат. Или не будешь, потому что втянешься. Прав был душка Достоевский, ко всему человек-подлец привыкает… Будильники как класс давно потерялись на очередном витке технической эволюции, – будят теперь мобилки. Но суть от этого разве меняется? Все равно хочется грохнуть о стенку…

      В бесконечных утренних беседах эта тема тоже обсуждалась, и спорили до хрипоты. Людмила Николаевна, всю жизнь отдавшая школе и в итоге преспокойно выброшенная из нее в первый же день пенсионного возраста, отстаивала главенство правильной организации во всем.

      – Вставать нужно с солнцем, это естественно, – вещала бывшая директриса. – Это соответствует биоритмам человека…

      – Твоим биоритмам, может, и соответствует. А зачем за всех расписываться? Ты еще скажи, «кто рано встает, тому Бог дает…»

      – И скажу. Это совершенно объяснимо с точки зрения физиологии, Бога в этот вопрос можно и не вмешивать…

      – Ну, и что тебе это дало? Вот вставала ты всю жизнь, как курица с рассветом, и что, лучше живешь, чем Анька с первого этажа, которая полжизни в постели провалялась… Мужиков меняла чаще, чем постельное белье, – Ираида громко засмеялась. Она знала пуританскую сущность подруги, и старательно искала повод ее зацепить.

      После разминки в виде пикировок на вольные темы, наступал черед серьезных разговоров. То есть перебранки о кофе, совах-жаворонках, соседях, погоде и сериалах, были как бы предисловием. А дальше уже шла суть. Полноценная глава.

      – Генка так и не звонил?

      – Может, и звонил, да меня ж вчера дома не было, – Ираиде трудно было сказать «нет». Это не правда, что надежда умирает последней. Материнская надежда бессмертна. Как Дункан Маклауд. Свой ребенок – всегда умный, добрый и заботливый. Просто есть обстоятельства. Разные. В их случае оправдание было железным – разница во времени. Лет десять уже Генка кантовался где-то в Америке, в таком заштатном штате, что Людмила никак не могла запомнить название.

      – Так сама позвони, может, стряслось чего?

      – Звонила. Мобильный не отвечает, автомат что-то их тарабарским языком говорит… Связи нет, наверное. А домашний Келли берет, так какой у нас с ней разговор? Хеллоу – хеллоу. Гену, говорю, позови. Она «ноу» и дальше что-то бойко лопочет. Я и трубку положила, чтоб деньги не проговаривать. И так всю пенсию заплачу, наверно. Одно думаю – раз бойко лопочет, то все хорошо…

      – Ты за деньги не переживай, – Людмила чувствовала себя виноватой – разбередила душу подруги. У самой-то дочь под боком. В одном городе, хоть и на противоположном конце. – Деньги есть, расплатимся… Правда, Светка звонила, опять денег просит. У малого сапоги порвались, а купить не за что…

      – Так давай я тебе дам, ты же знаешь, я тетка с котомкой, – материальным подруги всегда делились легко.

      Разговор плавно перетекал в болезненное уже для Людмилы русло. Беспомощность зятя. Полный беспросвет. Ноль. Вакуум. Работает за сущие копейки, в квартире раздолбаны все розетки, краны текут, отстающие от стен обои Светка лепит скотчем или канцелярским клеем… Все на ней держится. Злая и худая как Кощей. А ему хоть бы что… По специальности, говорит, работает. А кто виноват, что государство его специальность так не уважает…

      – Не права ты, Люд. Сама, если бы в школе осталась, что имела бы сейчас? Он хоть квартиру от предприятия получил. И то добро. Они бы на нее за три жизни не накопили бы, так и сидели бы на твоей шее до старости. А так и у них есть, и внуку наследство оставишь…

      – И то, правда…