Азиль. Анна Семироль

      Звонко стуча каблуками, мальчик подбегает к электромобилю и ныряет в салон. Плюхается на сиденье, елозит, устраиваясь поудобнее. Ему нравится, как скрипит искусственная кожа обивки.

      – Ты мнёшь мне платье, – сурово замечает мать. – Веди себя прилично.

      Мальчик отодвигается в угол, подальше от материнской юбки, от бесчисленных оборок, кружев и бантов. Он не выносит, когда она отчитывает его – всегда сухим, безжизненным тоном. Хочется думать о звёздах – там, выше Купола. И о том, какая красивая его сестра в подвенечном наряде.

      – А когда мне можно будет вот так, как Веро? – он дёргает отца за расшитый рукав куртки.

      – Когда подрастёшь, – тот улыбается – одними уголками рта.

      – Ну когда?

      – Лет в шестнадцать, – нервно отвечает мать. – Уймись.

      – Изабель, – с укоризной окликает её супруг. – Всё ведь хорошо?

      – Да-да. Просто расчувствовалась и разволновалась. Едем?

      Месье Бойер включает мотор, электромобиль мягко трогается с места. Из темноты перед машиной возникает фигура – в накидке поверх униформы.

      – Советник Бойер, подождите!

      Шум двигателя стихает. Месье Бойер опускает боковое стекло:

      – В чём дело?

      – Срочное послание, – выдыхает гонец. Кладёт в руку Советника конверт – и растворяется в ночи.

      Мальчик вскакивает с места, заглядывает через спинку переднего сиденья и отцовское плечо. С хрустом ломается сургучная печать на письме, шелестит серая шероховатая бумага. Мать в сердцах дёргает мальчика за пояс бархатных штанишек:

      – Да сядь же на место!

      В тот же момент кольцо, подаренное четырнадцатилетней Веронике Бойер к помолвке, падает с ладони девочки. Подпрыгивая, словно живое, оно катится по каменному полу Собора и, на мгновение задержавшись на краю, скрывается в глубокой расщелине. Вероника коротко ахает, меняется в лице.

      Конверт в руках Советника Бойера отчётливо щёлкает и взрывается, залив салон электромобиля ослепительным светом.

      1. Виноград

      Мяч с силой ударяется об пол, возвращается в детские ладошки. Шестилетняя рыжеволосая девочка кидает игрушку сидящему на диване молодому человеку в джинсах и батистовой белой рубахе:

      – Стамбул, – звонко разносится по комнате.

      Доминик Каро ловит мяч, медлит.

      – Э-э-э… Амелия, Лондон же был?

      – Был.

      – Тогда Лихтенштейн.

      – Не годится, – хмурится девочка. – Это княжество, а мы играем в города.

      – Лувр! – хитрит её партнёр по игре.

      – Дядя Ники, это нечестно.

      Тот крутит мяч на кончике пальца, роняет на пол. Амелия подхватывает игрушку, смотрит с укоризной.

      – Луго. Лион. Лахти. Лос-Анджелес. Лас-Вегас. Лаппенранта, – чеканит почти по слогам.

      – Ну всё, ты меня сделала, малявка! – Ники смеётся. – И каков твой выигрыш?

      – Ты сегодня никуда не едешь, сидишь дома и учишь города, – выносит суровый вердикт Амелия.

      Ники встаёт