Путешествие пешки, или история одной шахматной партии. Андрей Александрович Гирько
ые новости. Все потому, что борьба добра и зла, света и тьмы идет постоянно. Даже сейчас, когда ты читаешь эти строки, идет невидимое сражение. Полем этой битвы является не только вся земля, но и ты сам. Только от тебя зависит, на чьей стороне будешь ты.
Преуспевающий адвокат даже не мог и представить, что внезапное исчезновение его любимой повлечет за собой такие последствия. Он окажется в центре шахматной партии вселенского масштаба. По воле игроков он перенесется в далекое прошлое, побывает в теле царя Соломона, испытает великую любовь и неописуемую скорбь.
Являясь лишь пешкой в этой игре, главный герой сможет вовремя понять свое предназначение, благодаря чему сможет сохранить себя и вернуть любимую.
Путешествие пешки, или история одной шахматной партии
«Эта книга абсолютно бесполезна как для дела Света, так и для дела Тьмы, но и так же безвредна для них».
«Ночной Дозор»
«Дневной Дозор»
… – Скучно, может быть, сыграем?
– Сыграть-то, конечно, можно, но уж очень я в прошлый раз проигрался. А как все хорошо начиналось, и такой плачевный финал.
– Как, впрочем, и каждый раз.
– Ну не скажи, не скажи. Бывали и на моей улице праздники.
– Кому праздники, а кому и Вселенское горе. Ну что, по маленькой, чтоб не обидно было в случае проигрыша…
– Хорошо, только я требую форы!!! Чтоб, так сказать, уравнять шансы.
– Ладно, кого убираем с доски?
– Конечно, Королеву.
– Эээ, да у тебя, я посмотрю, губа не дура. Ну да ладно, ферзя так ферзя.
– Не ферзя, а именно Королеву. Ферзь будет у меня.
– Экий ты путаник.
Игроки заняли свои места, удобно расположившись друг против друга. Шахматные фигуры, искусно вырезанные из слоновой кости, были неспешно, без суеты расставлены на доске. Четыре шеренги костяных воинов, по две с каждой стороны поля, словно живые, застыли друг против друга. Укрывшись щитами так, что в промежутках между щитами и надвинутыми на лбы шлемами, видны были только глаза, ощерившись копьями, стояли хмурые пешки. Они, как будто чувствовали, что жизнь их на поле предстоящей битвы, как правило, коротка, и, в конце концов, будет принесена в жертву грядущей победе. Позади пешек стояли более ценные фигуры, чьими жизнями игроки жертвовали не столь охотно – фланги подпирали самоходные башни с бойницами, из которых неприятелю грозили смертоносным дождем лучники и метательные орудия. Ближе к центру располагались всадники, приникшие к шеям вздыбленных коней. Сжимая в руках мечи, они ждали лишь приказа, чтобы пришпорить своих скакунов и уже через секунду оказаться там, где их никто не ожидал. Задрав хоботы к солнцу, стояли толстые боевые слоны, готовые сорваться с места и кинжальными диагональными атаками раскромсать оборону противника, разметав вражеских солдат.
В центре боевых порядков, на тронах сидели короли. Их лица были бесстрастными, и, глядя на них, как и на лица реальных властителей, нельзя было понять, о чем они думают на самом деле. Ведь в этом и заключается один из секретов власти – ты должен знать, о чем думает каждый, но никто не должен знать, о чем думаешь ты. Еще один секрет в том, что тот, кого все называют королем и считают правителем, может царствовать, но не править. По сути, он является такой же пешкой в руках игрока, с той лишь разницей, что с его смертью партия будет окончена. Только это и заставляет беречь его величество особенно тщательно, жертвуя остальные фигуры.
Две армии застыли друг против друга, готовые к смертельной битве.
И только клетка, на которой должна была стоять Белая Королева, осталась свободной.
А напротив, на другом конце шахматной доски, справа от Черного короля, стояла фигурка тощего старика в богатом одеянии. Казалось, старик случайно затесался среди воинов. Но его внешность была обманчива, ибо это была самая могущественная фигура на поле – Черный Ферзь.
Противники понимали, что игра будет трудной, долгой, но, как и каждый раз, – интересной…
… Лихорадка, не отпускавшая его в течение нескольких лет, внезапно ушла. Нет, он не выздоровел, просто болезнь выжгла все внутри. Он стал похож на лист бумаги, который подержали над огнем – превратился в черное и ломкое подобие себя самого. Пока они были вместе, он всячески стремился стать лучше – и внешне, и внутренне. Чувствуя ее взгляд, распрямлял спину. Теперь же этот взгляд, дававший ему какую-то неведомую силу, исчез. А вместе с ним исчезла цельность, вместо этого появилась какая-то хроническая неудовлетворенность. Окружающими, собой, жизнью, всем…
К тому же, лихорадка не ушла бесследно. Видимо, ее жар повредил сознание – он начал видеть образы. Точнее, не образы, а образ. Один-единственный. Ее образ. Ему всюду мерещилась она, такой, какой он увидел ее в первый раз – Женщина в светлых одеждах, с мраморной, светящейся до прозрачности, кожей, и бездонными глазами. Вот только