Миллиметрин (сборник). Ольга Степнова
лексеев объявление в газете. – Недорого.
Счастье – это было то, чего так не хватало Алексееву.
– Надо же, ещё и недорого! – недоверчиво покачал он головой и протянул руку к телефону.
– Але! Это вы продаёте счастье? – спросил он, когда ему ответил весёлый девичий голос.
– Я!
– И что, правда – недорого?!
– Ей крест!
– А если оптом возьму, скидочку сделаете?
– На счастье скидочек не бывает, – ответил девичий голос таким тоном, что Алексееву стало стыдно.
Ехать пришлось за город.
Дом, в котором продавалось счастье, оказался деревенской лачугой. Алексеев даже хотел развернуться и уйти: разве может в такой конуре продаваться счастье?!
Но внутренний голос, который просыпался исключительно в минуты сомнений, твёрдо сказал ему: «Попробуй! Чем чёрт не шутит».
Калитку открыла веснушчатая, толстая девушка. Без лишних разговоров она протянула Алексееву маленький свёрток и сказала:
– Пятьсот рублей.
Алексеев отдал деньги и развернул газёту. Внутри оказалась деревянная палочка с дырками.
– Что это? – обиженно спросил Алексеев, чувствуя, что его надули.
– Дудка, – объяснила девушка.
– Я не умею играть на дудке, – нахмурился Алексеев.
– А на ней не надо играть. Если чего захотите, в дудку дунете, и всё исполнится.
– Врёте!
– Ей крест!
– А зачем же вы тогда продаёте такую чудесную дудку?
– Вы берёте, или нет? – рассердилась девушка.
– Беру, – растерялся Алексеев и сунул дудку в карман.
Вот дурак, счастье захотел недорого купить!!!
Калитка захлопнулась у него перед носом, лязгнув железной щеколдой.
Автобуса не было сорок минут.
Алексеев выкурил с десяток сигарет, проголодался и очень замёрз.
Через каждые пять минут ходили маршрутные такси, но это было непозволительно дорого для Алексеева.
Прошло ещё десять минут. Алексеев так разозлился на себя за бесполезную поездку, что в сердцах выбросил свёрток в урну. Ну не дудеть же в дудку, чтобы автобус пришёл! А впрочем…
«Чем чёрт не шутит», – сказал внутренний голос, который ничего не говорил просто так.
Наплевав на косые взгляды, Алексеев развернул свёрток, достал дудку и дунул в неё изо всех сил. Дудка издала резкий, противный звук.
– Хочу, чтобы автобус пришёл, – шепнул Алексеев и тут же увидел на горизонте жёлтый «Икарус».
– Совпадение, – развёл Алексеев руками, но на всякий случай сунул дудку в карман.
Борисов на работе чуть со смеху не помер.
– Что, говоришь, счастье нашёл?! Волшебную дудку купил?! За пятьсот рублей?! Желания, говоришь, исполняет?! А ну-ка, ха-ха-ха, хочу, чтобы пивной дождь пошёл! – Раздув щёки и покраснев от натуги, Борисов начал дуть в дудку, но та не издала ни звука.
– Смотри-ка ты, – удивился Алексеев, – хозяина знает!
Он отобрал дудку у Борисова и тщательно вытер её носовым платком.
– Хочу, чтобы с главной бухгалтерши юбка свалилась! – провозгласил Алексеев и дунул. Дудка отозвалась резким гудком.
Главная бухгалтерша была надменной блондинкой тридцати пяти лет с интересными формами.
Через пять минут главная ворвалась в кабинет, потрясая над головой бумагами:
– Борисов! Алексеев! Что вы в ведомостях, разгильдяи, наворотили?! Почему у меня ни один показатель не сходится?! Чем вы тут занима…
Не успела главная договорить темпераментный монолог, как дверь за её спиной на мощных рессорах стала закрываться и, цепанув шлевку, в которой крепился поясок, разорвала юбку на бухгалтерше пополам. Под юбкой оказался сложный корсет с утяжками и накладками, которые прибавляли формам бухгалтерши интересностей…
Ойкнув, бухгалтерша умчалась, подхватив юбку и уронив бумаги.
– Фантастика! – прошептал потрясённый Борисов. – Но, скорее всего – совпадение.
– Не знаю, не знаю, – пробормотал Алексеев, чувствуя, как от счастья сосёт под ложечкой.
Ужинал он в ресторане.
Сначала в японском, потом в китайском, потом в мексиканском, а потом так вообще – в чешском.
Потом его затошнило, и он вернулся домой. На такси, разумеется, потому что с деньгами проблем не было.
«И зачем деревенская девка продала эту дудку? – думал Алексеев. – Да ещё так дёшево… А сама-то, сама-то живёт в такой халупе! И ходит в обносках!»
Из дома он позвонил Борисову.
– Ты это, передай завтра на работе, что я больше там не работаю.
– Понятно, – с неприкрытой завистью вздохнул Борисов и повесил трубку.
Было только двенадцать часов, полночь.