Веселое время. Мифологические корни контркультуры. Мария Ремизова
вшая наступление Эры Водолея, непонятно откуда нахлынувшая и столь же непонятно куда сгинувшая. Эта волна притащила из каких-то таинственных глубин столь плодородный ил (или какую там еще дрянь способны приносить волны), что взошедший на нем урожай не только поразителен по объему, так еще до парадоксов разнообразен, если не сказать противоречив. Веселые беззлобные Дети Цветов с их триадой «peace, love, freedom», пережившие свой час полной жизни в Лето Любви 67-го, и агрессивно-непримиримые новые левые, учудившие Парижский май 68-го с настоящими баррикадами и уличными боями. Маоисты, троцкисты, городские партизаны, террористы-идеалисты, вроде бойцов немецкой «Роте Армее Фракцион» Ульрики Майнхоф и Андреаса Баадера, итальянских «Красных бригад» или американских «Черных пантер»… И тут же великий шоумен и трикстер Эбби Хоффман, отец-основатель йиппи («Наша цель – сбить всех с толку»), который чего только не вытворял, на пальцах доказывая гниль и фальшь общества подавления и потребления, все в том же 67-м с галереи для посетителей на нью-йоркской бирже с несколькими приятелями высыпает на головы деловым людям тысячу однодолларовых купюр. И что же, основной инстинкт срабатывает – в первый и последний раз за всю историю работа биржи парализована, люди, ворочающие миллионами, бросаются ловить вожделенные бумажки…
Свобода на баррикадах в несколько обновленной (по сравнению с Делакруа) версии. Париж. 1968 г.
Каждую ночь студентам и другим революционерам приходилось с боями отстаивать контроль над левым берегом Сены. И хотя полиция не скупилась на слезоточивый газ и вовсю пускала в ход дубинки, район баррикад и Латинский квартал довольно долго удерживали статус «Свободной зоны»
А параллельно с этим, как грибы после дождя, в Америке и Западной Европе начинают одна за другой расти хипповые коммуны, не только городские, но даже сельскохозяйственные, и почти с той же скоростью возникают новые религиозные течения и секты, Западный мир открывает для себя мистические учения Востока – буддизм, даосизм, кришнаизм, дзен, производится ревизия христианства в духе общей либерализации нравов, и в свет выходит знаменитый плакат с лозунгом «Wanted» («Разыскивается»), изображающий Христа в облике хиппаря.
И набирает обороты ревущий, рычащий, кричащий рок – в мир одна за другой врываются «Deep Purple», «Rolling Stones», «Jefferson Airplane», «Doors», «Pink Floyd», «Led Zeppelin», Джими Хендрикс и Джанис Джоплин. Выходят рок-оперы «Jesus Christ Superstar» и «Hair». Новые музыкальные вибрации захватывают мир, и он окончательно сходит с ума. («Главное в РОКе – резонанс. Если первый же дребезжащий аккорд гитары – еще не зонг, не мелодия, не игра – вызывает волну дикого кайфа, и мир меняется – это РОК», – Гуру. «Канон») В 69-м происходит легендарный фестиваль в Вудстоке («Три дня мира, музыки и любви»), где собирается 500 тысяч человек и выступает немыслимое созвездие лучших музыкантов, но даже не это главное. Главное – достигнутая концентрация правильного духа, когда количество перешло в качество (такой качественный скачок, собственно, и есть революция – в отличие от эволюции, фазы накопления количественных показателей), и идеал жизни был реально осуществлен на практике. Несмотря на невообразимое количество присутствовавшего народа, там не было зарегистрировано ни одного акта насилия и ни одного преступления, а организаторы наплевали на деньги и не только сделали вход бесплатным, но еще и даром раздавали еду.
Руководство, как определить по внешним признакам хиппаря или хиппушку. Хиппи умели с иронией относиться не только к внешнему миру, но и к самим себе. Когда сумасшествие вошло в моду и начало приобретать слишком массовый характер, форма, как водится, стала подавлять содержание. Появился даже специальный термин – пластиковые хиппи, то есть такие, которые только играют в контркультуру. Этот планктон погубил Хейт-Эшбери, как и большинство других коммун. Но и сам заплатил за это дорогую цену, поскольку понял лозунг «Feeling good» слишком буквально – как вечную погоню за кайфом
«Freedom, freedom…» – не пел, не кричал, не стонал – вибрировал со сцены Ричи Хэвенс, «Freedom, freedom…» – экстатически вторила развалившаяся на траве толпа…
Все это пестрое карнавальное разноцветье поддерживается и питается нарастающей Психоделической революцией (с ее апостолами Тимоти Лири, Джоном Лилли, Теренсом Маккеной), сделавшей одно величайшее открытие: кайф не может быть личным делом, да и нет никакого кайфа, а есть лишь ключи к «дверям восприятия» («Doors of Perception» Олдоса Хаксли), и если вставить такой ключ в замочную скважину, сознание выйдет на волю и расширится до границ вселенной, окончательно соединив в одно неразрывное целое всех участников карнавала. Иллюзии относительно эффективности психоделического воздействия были столь велики, что оно казалось чуть ли не панацеей: «Я предлагаю, наконец, чтобы каждый, не исключая президента и все их сборище генералов, чиновников судей и юристов ‹…› нашел себе доброго наставника в лице индейского вождя или гуру и подверг свое сознание действию ЛСД. Тогда, я предсказываю, нас всех осенит благодать, и мы выйдем на простор, вырвемся из наших условных социальных одежд, из тисков нашего правительства и даже самой Америки и объединимся