Планета ИФ. Книга 1. Владлен Немец
пролетарцев. Присмирела разгромленная во Всемирной войне Аллемань. Грозно хранят покой Полонии ее стрелецкие и конные дивизии. Так почему же не гаснет свет в широких окнах кабинета главы государства, президента Адама Сокольского? Что беспокоит храброго воина и мудрого государственного деятеля?
Не до сна президенту молодого и в то же время одного из древнейших государств континента. Уж он то точно знает, что новая война не за горами. Конечно, премьер может кричать на сейме, что Полония могуча как никогда, что Великославия, эта дикая и темная страна, никогда не посмеет снова напасть на Полонию и нарушить договор о границах двадцать первого года, гарантами которого стали Альбион и Галлия.
Кривит душой Брек. Ему-то отлично известно, что ситуация в последние годы резко изменилась. Вплотную к границам Аллемани подползает мировой кризис. Не в силах теперешнему демократическому правительству с ним справиться. Кризис нужно пережить, перетерпеть. Но ведь вот беда – жива, ой как жива в памяти аллеманцев страшная послевоенная голодная пора! Призовут они правительство твердой руки. А Партия Национального Спасения во главе с её вождем Шиклем уже провозгласила программу решения всех проблем за счет соседей и внутренних врагов – плутократов и джервов. Да и теперешняя стотысячная армия этой страны состоит сплошь из офицеров и унтер-офицеров – бывших фронтовиков, и развернуть ее в миллионную за один год ничего не стоит. А промышленность Аллемани не полонийской чета: всем необходимым и на самом современной уровне обеспечит армию.
Вот и Великославия недавно провела на Малославии под древней столицей Щекивым показательные маневры. Одни авиадесантные дивизии чего стоят, а танков разных просто без числа. Железной рукой наводит порядок в стране избавившийся от соперников скрытный Джурга. Он, как бы невзначай, бросает фразы о несправедливости договоров, навязанных пролетарской республике империалистами, и прислушивается к реакции соседних стран. И всегда добавляет сакраментальную фразу «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим». Вроде бы успокаивает: Не нужна, мол, чужая земля. А если всё это сложить вместе, то получается, что своими он считает все земли, которые раньше входили в состав Империи, как например, Западная Малославия и Западная Белославия, отошедшие к теперешней Полонии по договору 1921 года. Да ведь и сама Полония тоже была частью Империи.
Не раз и не два делили хищники несчастную Полонию, и сейчас не прочь повторить. А чем им противостоять? Гонором, воспоминаниями о победоносной компании двадцатого года, театрализованными парадами конницы? Конечно, Альбион и Галлия друзья и союзники Полонии, но они не близко, и у них самих хлопот полон рот, так что вряд ли чем нибудь кроме сочувствия помогут. Да и сами страны Приянтарья и Полония тоже хороши: все друг к другу претензии предъявляют, норовят друг у друга кусок территории оторвать. Вспомнилась картинка из какого-то географического журнала: большая рыба пожирает малую, а та в это время заглатывает еще меньшую.
Куда податься бедной Полонии? Неужто опять по ней прокатятся черные годы оккупации? Не спится президенту Полонии: трудно, ох как трудно разгадывать будущее…
1913. Накануне Всемирной войны
Пал Палыч и Сергей
Павел Павлович улыбался, улыбался широко, душевно, подливал в бокал своему собеседнику, рекомендовал с большим знанием дела разные блюда, и говорил, говорил красиво, шутил тонко и остроумно – знаменитый адвокат был в ударе. Он просто очаровывал своим красноречием Сергея Костомарова, студента последнего курса механо-математического факультета столичного университета. Наконец, Павел Павлович перешел к тому, для чего, собственно и пригласил Сергея в этот роскошный ресторан.
– Сергей Сергеевич, а у меня, знаете ли, проблема. Дочка у меня единственная, Танечка. Нет, нет, вы не подумайте чего-нибудь такого, – поспешил добавить адвокат, увидев как насторожился Сергей, – речь идет о ее образовании. Математику любит очень, а здесь ей в университет не попасть. Списался я со своим клиентом из Горных Кантонов, да, да, у меня и там клиенты есть, так он порекомендовал университет в Люцерне – там, говорит, и математический факультет очень приличный, и девушек принимают.
– Это всё очень интересно, Павел Павлович, но чем я-то могу вам помочь? Порядков я тамошних не знаю, требования ихние к абитуриентам мне не известны.
– Обижаете, дорогой Сергей Сергеевич. И условия приема, и вступительные экзамены – всё это мне прислали. Я не прошу вас дать мне ответ сейчас. Я понимаю, нужно ознакомиться с программой и с будущей абитуриенткой. А что касается оплаты – сколько всего вы за год на репетициях зарабатываете – умножьте на два…
– Что-то многовато…
– Да ведь особые условия: требования незнакомые, опять же не ученик, а ученица, да и время поджимает – к будущему августу успеть нужно. И вам дополнительная нагрузка, защита диплома у вас, кажется, в июне, не так ли? Между прочим, у Тани дома свой кабинет большой, и вы можете там и своим дипломом заниматься. Это, наверное, удобнее, чем в общем зале в университете.
Так у семнадцатилетней Татьяны Павловны, выпускницы гимназии, появился репетитор,