Белгравия. Джулиан Феллоуз
было устроить званый вечер. Но в начале июня Наполеон, сбежавший в тот год из ссылки на острове Эльба, покинул Париж в поисках союзников. Герцогиня Ричмонд спросила у Веллингтона, уместно ли ей продолжать подготовку к увеселению, и тот заверил жену друга, что вполне уместно. Более того, герцог высказал горячее пожелание, чтобы бал состоялся: это будет одновременно демонстрацией английского хладнокровия и поводом наглядно показать, что даже дамы мало обеспокоены мыслью о приближении французского императора и отказываются лишать себя развлечений. Разумеется, на словах все было легко…
– Надеюсь, мы не совершаем ошибку? – в двадцатый уже раз за последний час повторила герцогиня, бросив испытующий взгляд в зеркало.
Она осталась вполне довольна увиденным: статная женщина, едва вступившая в зрелый возраст, одетая в светло-кремовые шелка и еще способная заставить мужчин поворачивать головы ей вслед. Бриллианты были бесподобны, хотя среди друзей и ходили разговоры, что оригиналы ради экономии заменили стразами.
– Уже поздно раздумывать. – Герцога Ричмонда происходящее несколько забавляло. Супруги рассматривали поездку в Брюссель как возможность убежать от общества, но, к их удивлению, общество приехало сюда вместе с ними. И теперь жена устраивала званый вечер с таким списком гостей, что ему могла бы позавидовать хозяйка любого лондонского раута, а город тем временем готовился услышать грохот французских пушек. – Прекрасный был обед. За ужином я просто ничего не смогу съесть.
– Погоди, еще проголодаешься.
– Я слышу, подъехал экипаж. Надо идти вниз.
Герцог был славным человеком, добрым и любящим отцом (дети его просто обожали) и обладал достаточной твердостью характера, чтобы взять в жены одну из дочерей печально знаменитой герцогини Гордон, чьи похождения на протяжении нескольких лет давали всей Шотландии пищу для сплетен. Тогда многие считали, что герцог мог бы сделать более надежный выбор, и, возможно, поступи он так, его жизнь оказалась бы проще, однако в любом случае сам Ричмонд ни о чем не жалел. Его жена была женщиной экстравагантной, спору нет, но при этом добродушной, милой и умной. Ричмонд был рад, что в свое время выбрал именно ее.
В маленькой гостиной, или, по выражению Джорджианы, в предбаннике, через который гости проходили, чтобы попасть в бальный зал, уже ожидали несколько человек, прибывших раньше всех. Местные цветочницы постарались на славу, украсив комнату огромными композициями из бледно-розовых роз и белых лилий (из них аккуратно удалили все тычинки, чтобы дамы не испачкались пыльцой), дополненных высокими зелеными листьями всевозможных оттенков. Букеты придавали сараю каретника благородство. В подрагивающем сиянии многочисленных канделябров помещение приобретало легкий блеск роскоши, которого ему недоставало при свете дня.
Племянник герцогини, Эдмунд, виконт Белласис, разговаривал с дочерью хозяев Джорджианой. Они вместе подошли