Директория. Колчак. Интервенты. Василий Болдырев
русского инженера (спасибо и за это).
Не исключена возможность и простого захвата японцами.
Может быть, первое предположение, как временное, было бы и хорошо. Собственными силами мы едва ли справимся при сильной пропаганде среди рабочих65. Угроза забастовок висит в воздухе.
В городе определенно ведется агитация против Временного правительства, в этом косвенно участвуют отряды типа Красильникова и другие представители монархизма66.
Направление к Уфе почти открыто. Первая чешская дивизия оставила фронт и преспокойно застопорила своими эшелонами железную дорогу. Сыровый меняет Чечека на Войцеховского. Пора постепенно убирать любителей. Галкина придется тоже взять на некоторый отдых.
Омск. Вагон. 16 октября
На Самарском фронте плохо. Чехи деморализованы, наши тоже. Опять появились офицеры – «беженцы». Очень тяжелое положение создается для Уральского войска и Оренбурга. Помочь почти нечем.
Послал телеграмму главнокомандующему союзными силами в Архангельске – английскому генералу Пулю[14], где сообщалось о принятом мною решении: искать связь с архангельской группой через Вятку, овладев предварительно районом Перми.
Беседовал с Колчаком по вопросу о назначении его военно-морским министром.
На заседании правительства слушали перебранку министров труда и путей сообщения. У первого те же повадки, что и у министров эпохи Керенского. Все еще продолжается идеология рабочих, потерявших вкус к труду.
Завтра прибывает Вологодский. Административный совет выезжает навстречу, видимо, желая настроить определенно до свидания с нами.
Поддерживающая Сибирское правительство омская газета «Заря» в своей передовице обнаружила явное недоброжелательство к нам67.
Дерзко68 ведут себя и отряды атаманов. Авксентьев рассказывал, будто Красильников, стоя подбоченясь перед поездом Директории, кому-то говорил: «Вот оно, воробьиное правительство, – дунешь, и улетит». Недаром распространяют слухи о нашем будто бы отъезде в Екатеринбург. Это, кажется, старается князь Кропоткин69 и его сторонники. Почтенный князь – старейший из Рюриковичей – в Сибири и надежд не теряет.
Омск. Вагон. 17 октября
Целый ряд неприятностей. Забастовки на Омской железной дороге, требования рабочих чрезмерны, и, конечно, подоплека исключительно политическая70. Экономические вопросы – предлог.
Был с докладом товарищ министра снабжения Молодых, жалуется на своеволие чехов. Министерством заказаны 2000 полушубков по 80 рублей, чехи (из чужих средств) дают по 110 рублей, вообще распоряжаются вовсю.
Уполномоченный чехов представил мне проект приказов Сырового о военнопленных – вмешательство в компетенцию русского правительства, но, с другой стороны, нельзя не признать решение целесообразным, а главное, быстрым, чего никак нельзя добиться от нашего коллегиального правительства.
В отношении бастующих железнодорожников приняты суровые меры. Для рассмотрения
Телеграмма эта являлась ответом на присланное Пулем приветствие и подробную информацию о положении дел в Архангельском районе. Там к этому времени был уже англо-французский десант и начался набор добровольцев в армию и флот. Производилась запись в «Славяно-британский союзный легион», который должен был «закрепить фронт, в тылу которого будет создаваться и обучаться русская армия». Легионеры отлично обставлялись: жалованье рядовому 100 рублей, подполковнику 400 рублей; богатая дневная и недельная порция. Устав английский.
Верховным управлением Северной области, как называлось местное правительство, 20 августа было опубликовано постановление о возобновлении действия всеобщей воинской повинности и о призыве в армию четырех очередных возрастов.
Бежавшие из Архангельского района большевики указывались отходящими в направлении к ст. Званка.