Чужакам тут не место!. Виктор Акулов
их же кишках демократии и гуманизма. И это, конечно, начало конца. Повесть основана на реальных событиях. О субкультуре-бескультурье грабителей стран. Не первая, но последняя повесть автора. Чьи тексты храню в сундуке. Кого больше нет. Мы были знакомы. Он, понятное дело, не претендует на звание писателя. Ведь писатель ему виделся как единое со своим народом, неразлучное, особенно в болевые переломы истории, как ныне у его родины. Автор также осознавал, что миссия настоящего писателя – занять праведную сторону, пусть и банально звучит, но быть воином света. Автор, однако, другой. О чем сожалел.
Соединимся с лихим разбойничьим миром, этим истинным и единственным революционером в России.
В детстве мечтал стать бандитом. Так и остался до сих пор в детстве. Вечно молодой.
У нас мало бензина. Вдобавок масло – кот наплакал. Как бы не заглохнуть на трассе. И только что проехали знак Sweiz. Наконец-то. По нашим непроверенным данным, тут даже азартнее, чем в Монте-Карло. Тоже скорехонько обогатишься, но преступным путем. Слухи будто полиция гуляет в розовой форме. А в кобуре леденцы вместо пистолетов. Мусора, дескать, сосут. Будто местный уголовный кодекс такой мягкий, что сгодится за подушку в темную грозовую ночь. Будто в магазинах манекены взамен охранников. Готов поспорить на свой последний зуб, что были времена, когда люди, точно так же трепались о заокеанской стране Эльдорадо. Как там дикари, мол, вооружены исключительно бананами. А море – по колено. Время, тик-так, движется. Джентльмены удачи не меняются.
Незачем удивляться, что по Европе уже прокатилось пополнение криминальных энтузиастов. Кто без раздумий и головной боли о тюремных перспективах. Это правильно. О тюрьме будет время подумать в тюрьме. Такие энтузиасты еще натрут глаза луком. А после расскажут по ушам апокалипсическое дурогонство, как замышляли демократию с флажком. И даже взорвали сарай. Так что давайте жилье и пособие беженца. Таких дешевле оплатить киллеру, чем кормить и греть по приглашению и с барского плеча Женевской конвенции. Впрочем, Европа сама виновата. Нечего себя рекламировать на весь мир как приют для неудачников. Кусайте локти. Прячьте кошельки.
Вот вам ключ-предыстория к нашему путешествию. Едва пересекли границу, а уже на капле, чтобы заглохнуть. Это нельзя. Не то жди, что угодишь в лапы и наручники полиции. Конечно, мы туда, как ни крути, так или иначе, рано или поздно попадем. Дорожка протоптана. Колея наезжена. Но в новой стране не хочется сразу в колючеобразные объятья тюрьмы. Вначале – погулять бы!.. Если машина заглохнет – полиция возможно заметит. «Ваши документы!» – потребуют. Что при себе у всех, кроме меня, но и то – белорусские, где просрочены польские визы. Возьмешь отпечатки пальцев, и прояснится, как прежде замечены под другими вымышленными именами. Тогда неизбежен каменный мешок депортационной тюрьмы. Обычная судьба прибывших сюда. Коли не галопом по странам, значит – тюрьма. Не мы придумали эти ежовые правила.
Ах, да! Забыл представиться. Похвалиться о себе нечем. Моя жизнь в глаголах – дисквалифицирован, отчислен, изолирован, уволен, депортирован, отлучен. Нечего, говорю, отбиографировать хвалебного по меркам системы. Мир отказался от меня. И я тоже отказался от мира. «Незаконное пересечение государственных границ, Victor», – болтали на европейских судах. А потом загородили мое небо решеткой. Я не согласен. Верните мой смех! Отдайте и небо! Я снова хочу упасть в небо! Не вы сотворили планету, чтобы указывать, где ходить, а где – нельзя. Я, например, сам себе хозяин Дальше раскрашу с оттенком темного юмора. Не то вы, доходяги, мертвые живые, гляди, завянете от ужаса и тоски. Порой не хватало адреналина, чтобы ощутить себя человеком. Кому-то довольно прыжка с парашютом. А мне и на земле уютно. Бежишь, бывало, с только что похищенной курткой «Дольчепропало». За спиной, на «хвосте» – и продавцы, и охранники, и прохожие, кому нечего делать, в целом шумная и бегущая толпа. Что скажешь – весело. Догонят – затопчут. Вот, черт побери, житуха! Улизнешь от них – затем новенькое «дольче», конечно, в печку приюта бездомных взамен дровишек. Не иначе. Ведь я воспитан на сказаниях о Робин Гуде, Дубровском и экспроприациях капиталистов. Поэтому дома и кошельки не беспокоил. Там простые, как я, люди. Больше отдавал предпочтение магазинам. За что отвечать в первую очередь перед толстосумами. Эти из-за меня не обанкротятся. Какой там голодать! С ними вдобавок страховые компании. Или там, случалось, чего греха таить, давал сражение настигшим меня врасплох магазинным охранникам. Хотя какое, боже, сражение! Больше брал на испуг. Или крикну: «У-у-у!» Или: «А-а-а!» Или в качестве зрительного спецэффекта обнажу иглу шприца. Дескать, стоять на месте и считать до ста! Или еще драгдилеру, то есть, говоря по-русски, барыге, вправим мозги вмешательством карате. Ну а наркоту и деньги конфискуем в целях безопасности социума. Или еще!.. Хотя довольно. Не то, Витя, жди очередные тюремные каникулы и гордое одиночество в «обезьяннике». Припишут там задним числом. Мало, что ли, было? Тише, потише, тсс-с. И без того уже ясно, что тебе, хвастуну, по душе вой полицейских сирен и гром темного неба. Лишь такой музыке улыбнешься деснами. Да, деснами. Зубы растерял по миру. Довыпендривался. Ну и ладно. Тоже мне – ха-ха! – беда. Как сказал мой беззубый экс-сокамерник