Доктор Шанс. Кем Нанн
думал, вы сильнее обрадуетесь, – сказал тогда Карл.
Что ему оставалось после такого, кроме как поблагодарить и откланяться?
Потом он вернулся к себе в офис ровно на то время, которое понадобилось, чтобы отпустить Люси на всю вторую половину дня. Он собирался оставить там и папку, но обнаружил, что вновь и вновь пересматривает фотографии, желая лишний раз убедиться: его вещи действительно выглядит в точности как те, из книжек, у которых на месте все детали.
– Владимир? – Это было последнее, что спросил Шанс, перед тем как уйти из мастерской. – Так он русский, что ли?
Все с каждой минутой усложнялось. Шанс думал о статье, которую прочел в «Кроникл», где упоминалось о русской банде в Сан-Франциско. Но Карл лишь хмыкнул и покачал головой:
– Ваш товар выглядит потрясающе, мой юный друг. Мистер Владимир очень богат. И теперь он очень счастлив. Возможно, этот гарнитур не уйдет из его семьи еще лет сто, так что вам следовало бы тоже быть счастливым.
Шанс согласился попытаться. Он положил папку перед собой на стойку бара и сидел, снова и снова заглядывая в нее в бледном свете, льющемся сквозь высокие окна с видом на мост через залив и Окленд, но счастье все так же ускользало. Исхлестанные недавним ветром, лежащие меж двумя городами воды казались серыми и зловещими, обожженные горы, по большей части, скрывались за густым туманом, окутавшим окрестности, как окутывает бинт сочащуюся кровью рану, но Шанс знал, что скрывается под его покровом: лишенные деревьев склоны и вершины, похожие на скелет останки. Он понимал, что к чему, а русский быстро все узнает, если обман вскроется. И тогда навряд ли покупатель хорошо отнесется к их махинациям.
К тому времени, как Шанс покинул бар ради еще одного сомнительного начинания, туман превратился в легкую дымку. Он подумал, что еще не слишком поздно позвонить и все отменить. Папку с фотографиями прижимал к ноге, чтобы снимки не повредил влажный воздух. Вечер казался необычно суетным, а горожане – раздраженными. Но, возможно, дело было в нем самом. По пути к метро у Пауэлл-стрит Шанс увидел, как какая-то бродяжка справляет большую нужду в телефонной будке. Бродяжка была темнокожая и безнадежно толстая, а телефонная будка – старого образца, Шанс до сих пор считал, что таких уже не существует. Эту, казалось, привели в порядок, сделав сияющим артефактом ушедших времен, и, тем не менее, кабы не это гротескное представление, он мог бы пройти мимо, не заметив ее. Несчастная женщина заняла всю будку целиком, ее громадные ягодицы прижались к стеклу, словно бы соперничая размером с морскими слонами или, возможно, плодами воображения Лавкрафта, когда она задирала подол малинового платья выше широченных бедер. Всякий мог понять, что грядет. Люди отводили глаза, ускоряли шаги. Некоторые практически бежали. Это было ужасно. Шанс не стал исключением. Оно обнаружилось у входа в метро: прислонившийся к выложенной плиткой стене худой, как палка, человек неопределенного возраста, тощие руки все в татуировках, как у моряка, если не бродяга, то уж точно