Столпы общества. Генрик Ибсен

      Действие происходит в доме консула Берника, в небольшой норвежском приморском городе.

      Действие первое

      Просторная зала, выходящая в сад при доме консула Берника. На авансцене налево дверь в кабинет консула. Дальше, в той же стене другая дверь. В правой стене, посредине, двустворчатые входные двери. Задняя стена залы – почти сплошь из зеркальных стекол с такой же дверью, распахнутой на широкую террасу; над террасой натянут тент. Ступени террасы ведут в сад, обнесенный железной решеткой с калиткой на улицу. Противоположная сторона улицы застроена выкрашенными в светлые цвета деревянными домиками. Лето. Жаркий солнечный день. По улице проходят люди, некоторые останавливаются, разговаривают друг с другом. На углу – бойко торгующая мелочная лавочка.

      В зале вокруг стола сидят за шитьем дамы. В центре Бетти Берник; по левую руку ее: фру Холт с дочерью; дальше фру Руммель с дочерью. По правую руку Бетти: фру Люнге, Марта Берник и Дина Дорф. Все дамы заняты рукодельем. На столе вороха раскроенного и сметанного белья и других частей одежды. В глубине сцены за особым столиком, на котором стоят два цветочных горшка и стакан с сахарной водой, сидит Рёрлун, читая вслух книжку с золотым обрезом. До зрителей долетают, однако, лишь отдельные слова. По саду бегает с луком Улаф, целится, стреляет.

      Немного спустя справа, осторожно ступая, входит мастер Эунэ. Его приход несколько отвлекает внимание дам, слушающих чтение. Бетти кивает ему, указывая на дверь в кабинет. Эунэ тихо идет туда и несколько раз тихо и с перерывами стучит. Из кабинета выходит Крап, держа шляпу в руке и кипу бумаг под мышкой.

      Крап. А, это вы стучали?

      Эунэ. Консул посылал за мной.

      Крап. Да, но сейчас он занят и поручил мне…

      Эунэ. Вам? Я бы предпочел…

      Крап.…поручил мне передать вам: надо прекратить эти ваши субботние лекции для рабочих.

      Эунэ. Да? Я думал, однако, что волен употреблять свой досуг…

      Крап. Вам не следует употреблять свой досуг, чтобы делать людей негодными в рабочее время. В прошлую субботу вы говорили, будто новые машины и способы работы на верфи идут во вред рабочим. Зачем вы это делаете?

      Эунэ. Я делаю это, чтобы укрепить общество.

      Крап. Удивительно! Консул говорит, что это расшатывает общество.

      Эунэ. Мое общество – не общество консула, господин управляющий. Как старшина союза рабочих я…

      Крап. Прежде всего вы старшина верфи консула Берника. Прежде всего вы должны выполнять свои обязательства по отношению к обществу, именуемому «Фирма Берника», потому что оно всех нас кормит. Вот что хотел сказать вам консул.

      Эунэ. Консул не сказал бы мне этого так, господин управляющий, но я понимаю, кому обязан этим. Это все проклятый американец, который чинится у нас в доке. Этот народ хочет, чтобы у нас работа шла, как там, у них, а это…

      Крап. Да, да, да; некогда мне пускаться в рассуждения. Теперь вы знаете взгляд консула – и кончено. Можете вернуться на верфь; вероятно, вы там нужны; я сам скоро туда спущусь. Прошу извинения у дам. (Кланяется и уходит через сад.)

      Эунэ тихо уходит направо. Рёрлун, продолжавший читать во время предыдущего разговора, который велся вполголоса, теперь сразу же заканчивает чтение и захлопывает книжку.

      Рёрлун. Итак, любезные мои слушательницы, вот и конец.

      Фру Руммель. Ах, какой поучительный рассказ!

      Фру Холт. И какой высоконравственный!

      Бетти. Подобная книга заставляет призадуматься.

      Рёрлун. О да. Она представляет благодетельный контраст с тем, что нам, к сожалению, ежедневно преподносят в газетах и журналах. Что, в сущности, кроется под этой мишурой и показной роскошью, которыми щеголяют крупные общественные центры? Пустота и гниль, если можно так выразиться. Никаких прочных нравствен-ных устоев!.. Одним словом, эти крупные современные центры не что иное, как гробы повапленные.

      Фру Холт. Да, это истинная правда.

      Фру Руммель. Да вот взять хоть бы экипаж американского судна, которое теперь стоит у нас…

      Рёрлун. Ну, о таком отребье человечества я и говорить не буду. Но даже в высших кругах – что там творится? Везде сомнение,