Другая сторона озера. Stepart
слушая тост, смотрела куда-то в сторону. Когда я договорил, она буркнула, что ей помогали. Этого я предпочел не расслышать, благо кокетливая дама с удовольствием подхватила тост и вскочила со мной чокаться. А я несколько погрустнел, поняв, что уже умудрился втянуться в бабские штучки. Больше расстраивало, что сам хорош, гусь. Наташа-то вроде намекнула, что благоволит ко мне, и что муж не муж, и что она рада моему появлению, и поцеловала меня на плите. Но, с другой стороны, ничего конкретного же. Да и я ничего не успел пообещать. «Эх, вот и дорасслаблялся», – подумалось мне, когда опять зазвучал Брамс, поставленный незаметно вышедшим из-за стола Димычем. Он буквально прокричал «С Новым годом!», и все уставились на большие железные часы над камином, которые я увидел впервые. Странно, как я не приметил такой большой и увесистый прибор, висящий на двух коротких цепях под потолком. Огромная минутная стрелка указывала на отметку около десяти, в то время как еще большая часовая стрелка стояла на девятке. Видимо, это и было время зимнего солнцестояния. В первый момент я не понял, что не так с этими часами. Мне сразу показалось, что метки часов несколько сдвинуты относительно привычной оси. И только приглядевшись, мне стало очевидно, что сдвинуты они вследствие того, что поле циферблата было размечено под тринадцать часов дня и тринадцать часов ночи, что в сумме давало двадцатишестичасовой день.
Я недоуменно посмотрел на Димыча. Он нехотя помотал головой, как бы говоря: мелочи, спросишь потом.
Остальные, похоже, знали, что это за часы. Все чокнулись и, как бы разбившись на пары, стали желать что-то друг другу. Наташа встала напротив Нюши. Кокетливая дама встала с мамой Нюши. Вадик с Витей, уже некоторое время обнявшись, чего-то друг другу желали. Точнее, Витя, смотря куда-то в плечо Вадима, что-то ему бубнил в ухо. Тут я вспомнил, что с нами был старик, который теперь куда-то делся. Я спросил о нем подошедшего Димыча. Тот отмахнулся и сказал, что старик никогда подолгу не засиживается. Потом он встал напротив меня и сказал:
– У нас тут такая традиция. Мы желаем друг другу то, что пожелали бы себе.
– Так вы же не собирались все вместе давным-давно, – съехидничал я.
– Это старая традиция, ее в этих местах все знают, – невозмутимо парировал Димыч.
– Ну ладно, как там это у вас делается? Показывай.
– Желаю тебе освободиться от последних оков человеческого и обрести свободу выполнять намерение Духа, – с серьезным лицом произнес Димыч. Его слова отчетливо прозвучали в моей голове несмотря на то, что это был практически шепот, с трудом пробивающийся сквозь ритмы Брамса за спиной.
Я посмотрел на него с недоверием. Но лицо Димыча оставалось серьезным, и, похоже, он ждал ответного пожелания. Мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, что я желаю себе.
– Желаю тебе, чтобы ты написал прекрасный роман и нашел самого себя.
Димыч улыбнулся так широко, что я, кажется, разглядел все его зубы.
– Отличное пожелание, дружище! – тихо сказал