Часть 1. Правосудие. Ольга Бунеева
подушечек», – подумала Тина и улыбнулась.
Защитники странно посмотрели на девушку. Кристина почувствовала, как неуместна ее улыбка, и тут же сменила выражение лица на серьезное.
Офицер сделал отметки в тонком, изготовленном из прозрачного пластика электронном планшете специальным стилусом и просканировал отпечатки пальцев девушки встроенным в планшет красным окошком-сканером. Ее определили в самую длинную очередь – из двадцати человек. Тина впервые была в здании правосудия. Оно было стеклянно-металлическим и очень прочным. Огромные округлые колонны, словно стволы деревьев, уходили высоко вверх и в стороны, создавая балконы второго этажа и разделяя холл на части. Здесь была хорошая акустика.
«Если бы на балконе в дальнем углу находился хор, можно было бы слушать концерты», – подумала девушка.
Но концерты были запрещены, кроме единственного праздника на улице сегодня, после которого она оказалась здесь. И откуда мысль о концерте? Это все влияние последней книги бабули. Везде: на стенах, напольной плитке, на колоннах – был нарисован герб Дистинктуса, он чередовался со знаками защитников. Кристина заметила, что отметка защитников была изображена на форме, на оружии и на любых предметах, принадлежащих ЗЕВА. В военном районе, где учились, жили и тренировались защитники, знак был на стенах, на улице и на заборе, который ограждал этот район от остальных, как военную базу. Как-то Кристина проходила по одной из улиц рядом и случайно вышла к забору, тогда она еще обратила внимание на идеальную чистоту района за забором из тонкой и высокой решетки, оканчивающейся острыми колами. И эти же символы повсюду: на домах, в асфальте и на черной форме защитников, которую они носили не на патрулях.
Прошло всего несколько минут, и к ним подошел еще один старший офицер.
– ТН333, сегодня будешь с задержанными. Патруль продолжит семьсот третий, – приказал он и ушел.
Защитник Кристины явно был не рад, так как показал железный кулак другому защитнику вдалеке, наблюдавшему за сменой. Второй развел руками, вроде он не виноват. Наблюдая за этим, Тина удостоверилась, что они люди. Поэтому осмелилась обратиться.
– А что со мной будет? – спросила она тихо, но отчетливо, глядя на железный шлем и видя свое отражение в блестящем, практически зеркальном металле. Защитник не собирался отвечать. Они встали в очередь, в которую определили задержанную.
– Пожалуйста, скажи, я очень боюсь, я же ничего плохого не сделала, – она умоляла, как в переулке, – ты же видел.
Защитника смущало то, что она осмелилась к нему обратиться, вокруг все стояли смирно.
– Заткнись, – раздраженно сказал он.
Его голос был вполне обычным мужским человеческим, звучал немного глухо, скорее, оттого, что между ними было много железа.
– Пожалуйста, я очень боюсь, ты же защитник, ты должен защищать, а я не преступница.
– Замолчи, нам запрещено разговаривать с задержанными, – он скрутил ее руку, причиняя