Частная жизнь Тюдоров. Секреты венценосной семьи. Трейси Борман
авалось дурачить слепо обожающих ее подданных, внушая им, что она по-прежнему остается самой желанной женщиной Европы. Гость, посетивший английский двор в 1599 году, был поражен тем, что королева, которой было уже за шестьдесят, выглядит «очень юной внешне, и ей невозможно дать более двадцати лет»[1].
Только в своих «тайных апартаментах» во дворце Елизавета становилась самой собой. И видели ее такой немногие доверенные дамы, которым было позволено прислуживать ей. Но однажды ее приватность была нарушена самоуверенным юным «почитателем», Робертом Деверо, графом Эссексом. Он был моложе королевы – их разделяло более тридцати лет, – но ухаживал за ней, как любовник. Позер Эссекс был красив, харизматичен и невероятно самоуверен. К своей царственной возлюбленной он относился с такой фамильярностью, что ему не раз выговаривали за отсутствие уважения. Но Елизавете нравилась его энергия и дерзость. Она была так страстно влюблена в него, что впадала в ярость, если кто-то из ее дам бросал в его сторону восхищенный взгляд.
Поверив в то, что его власть над королевой безгранична и незыблема, граф стал вести себя, как ему заблагорассудится. Известен случай, когда он нарушил строгие правила доступа в личные апартаменты Елизаветы и заявился в ее спальню без приглашения. Вид старой женщины, без косметики и украшений, ее седые волосы и морщинистое лицо показались ему отвратительными. Наедине с собой королева ничем не напоминала тот царственный образ, какой она являла миру. Эссекс стремительно выбежал из спальни своей любовницы и больше не вернулся.
Эссекс не раскаялся в своем поступке. Он втайне называл свою царственную любовницу «старухой… разум которой искривлен не менее, чем ее тело»[2]. Но Елизавета этого не забыла. Говорили, что крах графа, затеявшего неудачный бунт, это ее рук дело. Она прощала фавориту многое, но не была готова простить столь наглое вторжение в свою личную жизнь.
Вступление: «Я» публичное и приватное»
«Я живу не в уединении. Тысячи глаз следят за всем, что я делаю». Эта красноречивая жалоба Елизаветы I ставит перед нами вопрос: а была ли вообще у Тюдоров личная жизнь? Монархов постоянно окружала целая толпа помощников, придворных, министров и искателей милостей. Даже в самые интимные моменты их сопровождал слуга, специально назначенный для выполнения этой задачи. Грум стула терпеливо ожидал, пока Генрих VIII облегчится. А когда Елизавета I отходила ко сну, одна из ее служанок спала в изножье ее постели. Неудивительно, что, отстаивая свою невиновность в каких бы то ни было сексуальных проступках, она призывала в свидетели те самые «тысячи глаз», которые постоянно за ней следили.
Но хотя Тюдоры редко оставались в одиночестве, за закрытыми дверями они вели совсем другую жизнь, не похожую на ту, что видели большинство их подданных. В личных апартаментах Хэмптон-Корта, Уайтхолла или любого другого роскошного дворца, где они проводили свои дни, проявлялись их более «человечные» характеристики и привычки. «У монарха, как минимум, два «я» – публичное и приватное», – замечал современный историк[3]. Для короля или королевы очень важно не показать внешнему миру своей уязвимости. Любой признак слабости, болезни или даже естественного старения следует скрывать под маской неуязвимости. Если маска соскользнет, то вместе с ней может рухнуть и династия. Но ближайшие слуги и помощники знали правду. Они видели, как рыдал беспощадный Генрих VII, узнав о смерти своего сына Артура. Они знали истинную причину затянувшихся – и, как всегда, безрезультатных – беременностей «Кровавой» Марии. И они видели «искривленный скелет» Елизаветы I за пышными платьями и яркими аксессуарами, а морщины под густым слоем белил.
Исследовать личную жизнь Тюдоров мне помогли рассказы этих свидетелей, а также множество других современных источников – переписка, домовые книги, архитектурные и живописные свидетельства, отчеты послов и слова самих монархов. Многие знакомые истории переплелись между собой – например, пылкий роман Генриха VIII с «великой шлюхой» Анной Болейн и бесконечные споры о девственности их дочери Елизаветы I с менее известными эпизодами, такими, как ухаживание Генриха VIII за собственной невесткой и медленная, мучительная смерть его сына, Эдуарда VI.
Брачные (и внебрачные) отношения Тюдоров, конечно же, являются важной темой, но по иронии судьбы они были самыми «неприватными» аспектами их придворной жизни. Подданные с полным правом живо интересовались появлением на свет наследников. А вот другие аспекты жизни за закрытыми дверями вызывали не столь живой интерес, а то и вовсе оставались неизвестными. Я говорю об образовании, вопросах здоровья и гигиены, о том, что они ели, как одевались, чем увлекались, кем были их друзья. Хотя основное внимание мы уделим монархам, но и личная жизнь их придворных тоже будет играть важную роль в этом повествовании.
Любая частная жизнь подобного рода проистекала на фоне придворной жизни. Мне посчастливилось получить полный доступ в самые значимые дворцы, где жили и умирали монархи из династии Тюдоров и их придворные. Я познакомилась с помпезностью и театральностью могучей крепости – лондонского Тауэра, побывала в лабиринте коридоров и залов Хэмптон-Корта.
Williams, C. (ed. and trans.),
Camden, W.,
Pryor, F.,