Весёлое мореплавание Солнышкина. Виталий Коржиков
лчаса, и товарищ, посмеиваясь, говорил: «Вот когда я впервые красил палубу..»
И начинались десятки весёлых рассказов. Как он однажды прилип к мачте… Как искупал в Арктике среди льдов своего первого капитана…
Я только потихоньку раскрывал рот.
А ночью, когда вся команда укладывалась спать на корме, где было прохладнее, истории сыпались одна за другой.
Один рассказывал действительный случай, другой шутил, а третий сочинял такую небылицу, что от хохота вздрагивала палуба и перемигивались громадные южные звёзды.
Но постепенно все засыпали. А я вспоминал всё услышанное. И под морскую качку начинала складываться история, которую я рассказываю вам.
Автор
Паруса! Впереди – паруса!
В один из июльских солнечных дней проводник седьмого вагона поезда Москва – Океанск Тюбиков стал свидетелем удивительного события.
Накануне вечером в Хабаровске в вагон вошли два молодцеватых моряка. Едва они встали на подножку, вагон прогнулся и крякнул от тяжести. Один из моряков внёс на спине большой серый мешок и осторожно опустил на пол возле своей полки.
Скоро поезд скрипнул и тронулся. За окнами заплясали сопки и начались разные таёжные штучки. С ёлки на ёлку прыгали звёзды. Следом за вагоном бежала лиса и присматривалась, не выбросит ли кто по ошибке из окна кусок колбасы. На соснах сидели совы и сигнализировали друг другу громадными глазами: «Точка – тире… Точка – тире».
Вагон качался, как колыбель. Пассажиры уснули на редкость быстро и стали так храпеть, будто соревновались друг с другом. А при каждом вздохе моряков крыша вагона ходила ходуном, поднимаясь и опускаясь, как гармошка.
– Здорово спят! – позавидовал Тюбиков и тоже решил прикорнуть.
Он сел у входной двери, положил седую голову на руки и стал глядеть вдоль коридора. Вот из одного купе выкатился и, словно заскучав от одиночества, укатился обратно полосатый мячик. Вот на верхней полке чья-то левая нога почесала правую…
Тюбикову надоело на это смотреть и стало грустно. А уснуть он не мог, оттого что страдал бессонницей. Он собирался уже встать, взять веник и мести пол, но вдруг ему почудилось, что серый мешок впереди неожиданно повернулся сам по себе, словно бы на ногах!..
«Стоп! Кажется, я начинаю видеть сон!» – радостно подумал Тюбиков.
Мешок подпрыгнул раз, другой и поскакал ему навстречу.
«Ну так и есть! – усмехнулся Тюбиков. – Наконец-то я хоть немного вздремну!» И стал смотреть сон.
Мешок скакал ему навстречу. Напротив Тюбикова он остановился и с опаской притих.
– А ты не бойся, – весело сказал проводник, – я сейчас сплю.
Он хотел похлопать мешок сверху, но мешок отскочил.
Тогда Тюбиков поднял руку, как семафор. Мешок, шатаясь, вывалился из коридора. Потом из него вдруг выросла рука, протянулась к стакану и открыла краник у бака с водой.
– Все хотят пить, – по-доброму сказал Тюбиков. Но мешок промолчал, напился, поставил стакан на бак и поскакал обратно.
«Вот сейчас он станет на место, и я проснусь», – огорчённо подумал Тюбиков.
Мешок свалился у своей полки, и Тюбиков действительно встал. Он скосил один глаз за окно на лысые сопки, зевнул и вдруг круто повернулся к двери: в коридоре из бачка бежала вода! Кто-то пил и оставил кран незакрытым! Рядом никого не было. Проводник вдруг вспомнил свой сон и, с подозрением взглянув на пол, направился по коридору вперёд.
У матросского купе он остановился. Мешок лежал у полки, свернувшись так, будто вместе со всеми спал крепким дорожным сном.
«Странно…» – подумал Тюбиков и хотел нагнуться ниже, но в это время один из моряков так вздохнул, что Тюбикова отбросило струёй воздуха к стенке вагона.
– Странно! – повторил вслух Тюбиков, потирая затылок, и пошёл подметать в коридоре.
Но самое удивительное произошло всё-таки днём. Поезд подходил к пригородам Океанска, и пассажиры бросились к окнам. Слева шелестели зеленью высокие деревья, а справа сверкала голубая вода океанского залива. Повсюду в вагоне опустили стёкла, и в коридор ворвался настоящий запах моря.
Тюбиков подошёл к морякам отдать билеты и по-свойски сказал:
– Что, братцы, прибыли на океан? На родной, на Тихий?
И вдруг он отскочил в сторону. Из-под его ног рванулся вверх мешок, из которого появилась крепкая рыжая голова и с отчаянным криком: «Где океан?» – повернулась к окну. Тюбиков оторопело упал на сиденье, а из мешка выкатился невысокий, коренастый крепыш в залатанной тельняшке. Он вскочил на стол и, высунув в окно голову, закричал:
– Паруса! Впереди – паруса!
Поезд проносился мимо весёлых коричневых пляжей. На них, как сухари на противне, подрумянивались купальщики. А вдалеке по синей воде ловко бежали яхты и качали стройными