Повести о дружбе и любви. Анатолий Алексин
зашлепали комнатные туфли, загремели цепочки и засовы…
Я пишу тебе очень подробно, потому что хочу, чтобы ты знала, как идет наша «операция».
Когда Еремкина спросила: «Кто там?» – я бодро, как на перекличке, гаркнул: «Дружинники!» От испуга она сразу открыла.
Я удивился: Белка твоя, на переменках такая смелая, тут растерялась и стала меня в коридор вперед себя пропускать. Хотя я ее, как девчонку, хотел пропустить первой.
Меня же в этот момент, наоборот, какая-то необыкновенная решительность обуяла. И я пошел прямо в темный коридор.
Белка поплелась за мной.
– Коля! Коля, выйди, пожалуйста, – позвала Еремкина.
Я вздрогнул… Но оказалось просто, что ее муж – мой, как это говорится, тезка, а ты меня об этом не предупредила. Оба они оказались очень вежливыми людьми. В комнату, правда, не пригласили, но вынесли нам в коридор две табуретки, на которые мы не стали садиться.
– Вы, наверно, пришли за бумажной макулатурой? – ласково спросила Еремкина.
– Дружинники макулатурой не интересуются, – ответил я. И указал на наши повязки.
Еремкин поправил пенсне, подошел поближе, разглядел повязки и сказал:
– Оч-чень интересно! Дружинники? В таком юном возрасте?
– Представьте себе! – ответил я: смелость на меня немыслимая напала. – Мы своему старшему вожатому помогаем: он – главный дружинник во всем городе!
– И чему мы обязаны?… – осведомился Еремкин.
– Соседка дома? – спросил я таким голосом, каким обычно задают вопросы управдомы, когда приходят разговаривать со злостными неплательщиками.
– К сожалению, она еще не вернулась с работы, – очень вежливо ответил Еремкин.
И жена его беспомощно развела руки в стороны: дескать, какая жалость!
– Ключей не оставила? – спросил я.
– К сожалению, нет… Но она скоро придет, – сообщил Еремкин.
Жена его опять молча это подтвердила. Потом я убедился, что Еремкина сама-то почти и не разговаривает, а только разными жестами подтверждает то, что говорит ее Коля.
Что твоей мамы не оказалось дома, было для меня полной неожиданностью. Ведь утром я ее предупредил, что мы с Белкой явимся ровно в семь. Наверно, она долечивала своих больных – и не успела. Да… забыл сообщить тебе, что утром, пока мы шли до угла, я изложил твоей маме весь свой план. И она, хоть у нее и нет сил сражаться с Еремкиными, обещала помочь.
– Вы что же, со злостными элементами боретесь? – спросил Еремкин.
– Боремся! – ответил я.
Белка, наподобие Еремкиной, согласно закивала головой: совсем растерялась. И я подумал: «Да, ходить на боевые задания – это не то что орать в коридоре на своих одноклассников и без толку размахивать руками!» И еще мне показалось, что Еремкины не такие уж плохие люди и что ты, может быть, зря на них накинулась. Может, они просто чего-нибудь недопоняли?
Еремкин, например, сказал, что мы должны сражаться с нарушителями спокойствия и что он, если бы не язва желудка, сам, не задумываясь, надел на рукав повязку. Пижама у него была такая добродушная,