Внук Гипноса, или Посмертная маска. Игорь Фарбаржевич
середина мая. У дверей роддома Екатерина, Вера и Надежда Васильевна ждали выхода Светланы с ребёнком. Рядом у «Москвича» крутился водитель Гена – тот самый парень, с «психологических опытов» в парке.
– …А ведь угадал, день в день! – с изумленьем вспомнила Вера. – Именно десятого мая!
– Назвал бы лучше имя отца, – сказала Екатерина.
Вера толкнула её локтем в бок и обратилась к Надежде Васильевне:
– Не придумали ещё, как назовёте?…
– А чего тут думать? – ответила мать Светланы. – Аполлинарием! В честь деда!
– А с отчеством как? – спросила её Вера. – Без отчества не запишут.
– Об отчестве пусть Светка волнуется. Ох, не маяться бы ему в жизни!
На пороге крыльца, в сопровождении нянечки, появилась Светлана с новорожденным на руках, упакованным в нарядный свёрток с голубой лентой. Женщины с радостным криком кинулись обнимать молодую мамашу.
– Дай посмотреть!.. – Вера приподняла уголок одеяла: – Ой! Какой хорошенький!.. На тебя похож!
Надежда Васильевна глянула тоже и по привычке прослезилась:
– «Большаковская» порода!
Светлана тут же её остановила:
– Слёзы подбери!
Екатерина побежала к машине и достала из багажника бутылку шампанского и «Киевский» торт» – для нянечки. Та по-свойски забрала подарки:
– Растите на радость!
И скрылась за дверью роддома.
Все подошли к машине.
– Ген! Открывай ворота! – скомандовала Екатерина.
Улыбчивый водитель распахнул заднюю дверцу. Светлана с живым свёртком влезла в салон. Он заглянул ей через плечо:
– Отличный пацан, трёна-Матрёна! Поздравляю!
Она молча улыбнулась.
– Слышь, Ген! – сказала Катя, усаживаясь рядом. – Может, усыновишь?
Вера толкнула подругу в бок.
– А чего?… – продолжала Екатерина. – Двойная выгода: ему – готовый сын, а парню – готовое отчество!
Надежда Васильевна села на переднее сиденье и оценивающе посмотрела на водителя.
…Спустя час Светлана уже дома кормила ребёнка. Мать развешивала у печки простиранные пелёнки.
– Он кто? – спросила она дочку.
– Опять двадцать пять!? – вспыхнула Светлана.
– Я об водителе… – успокоила её Надежда Васильевна.
– Генка это, Пастухов! Из Детского дома, неужели не помнишь?… Вечно в нашу школу бегал, в кружок автомобилистов.
– Нет, не помню…
– Тебе-то он зачем?
– Да так… – загадочно ответила Надежда Васильевна и чуть помолчав, добавила. – Небось, женат?
– Не женат, мама! В общаге живёт.
– Самостоятельный парень, – с уважением добавила мать.
…Было лето. На берегу Искры стоял полуразрушенный храм – без купола и креста, с осевшими в землю стенами. Светлана и Геннадий сидели на пригорке. В тени под дубом стояла коляска.
– …Родных не знаю… – рассказывал о своей жизни Геннадий. – Меня в Детский дом тетка сдала. Мне тогда и двух лет не было. Сама уже давно