Запах желтой Луны. Ольга Дмитриевна Макарова
кровать. А дедушка помнил, и однажды, когда мама с художником ушли на какую-то выставку, дед по старой привычке широко раскрыл дверь, чтобы впустить побольше света в нашу полутемную комнату с маленьким окошком, и вытянул таинственный груз из-под кровати.
Мы сидели на паласе и разбирали содержимое чемодана. «Это Богородица, икона моей бабушки»: – сказал дедушка и бережно вынул картину с изображением золотисто-желтого плоского лица, заключенного в большой серебряный круг, похожий на яркую полную луну в ночном небе. Дед сдул пыль с выпуклой темной рамки, украшенной разноцветными бусинами – он называл ее окладом, и положил картину к себе на колени.
«Какая еще бабушка? – изумился я, – Разве у самих дедушек бывают бабушки? Если и бывают, то, наверное, очень старые и страшные, как баба Яга с картинки».
«Она старинная! – прервал мои догадки дед. – Потрогай, какая тяжесть. Чудотворная!». Я осторожно подставил руку под блестящий уголок рамы и ощутил на ладони прохладное весомое прикосновение.
– Эта икона с давних пор в нашей семье, даже бабушка не помнила, от кого она перешла, а когда ты вырастешь, она останется тебе, дорогущая вещь, береги только, смотри, не показывай нехорошим людям, и не продавай ни в коем случае! Понял, Митька?
Я уверенно кивнул, наполненный важностью и таинственностью будущего хранителя волшебной иконы. «Может, однажды, художник уйдет куда-нибудь надолго, и я смогу спрятаться вместе с ней в своем шкафу? Вот здорово будет, от нее так приятно пахнет, удивительный сладко-горький легкий запах, от которого сразу проходит головная боль. А плоское круглое лицо, похожее на полную луну, смотрит на меня такими хорошими добрыми глазами. Я смогу долго трогать рамку и холодные разноцветные бусины под моими пальцами станут теплыми».
– Нет, так не пойдет! – покачал головой дед. – Кивками тут не обойдешься. Моя бабушка много сотен километров босая с грудным ребенком на руках шла из деревни в город, гнала перед собой корову, а на спине тащила тяжеленный мешок с иконой. Ты должен пообещать мне, сказать это. Обещаешь хранить и беречь икону?
Я усиленно затряс головой.
– Смотри на меня и повторяй за мной: О-Б-Е-Щ-А-Ю.
Я смотрел, но не на дедушку, а на желтое круглое лицо: – О-а-у-у.
– Молодец, пойдет! – обрадовался дед, и, отложив икону, зарылся вглубь чемодана, и вытащил оттуда стопку серо-желтых картинок с обтрепанными краями. – Вот моя бабушка Елена Федоровна – он протянул мне одну из картинок, на которой женщина, чем-то похожая на маму, одетая в платок и длинное платье с фартуком, стояла рядом с тремя маленькими мальчиками.
– Это Алексей Иваныч – мой отец, – дедушка ткнул пальцем в мальчика посередине, – А это – Михаил и Андрей, – он поочередно показал на левого и правого мальчика, – Братья отца, мои дядья, значится. Понял?
Я кивнул, хотя и был окончательно сбит с толку: «Как отцом дедушки может быть маленький мальчик, а бабушкой – женщина не старше моей мамы?».
– А