Одесский дневник 2015–2016. Взрывная волна. Борис Херсонский

      сотри случайные черты и школьная доска черна

      и пашня зимняя черна в ней нет ни одного зерна

      ни тучки в небе голубом ни рыбы в синей толще вод

      сотри случайные черты вот пустота и над и под

      сотри случайные черты и мир исчез как не бывал

      сотри случайные черты и мир исчез в один провал

      сотри случайные черты где Божий храм и Божий рай

      сотри случайные черты нет лучше все же не стирай

      он решался шептать о том, о чем вслух не

      говорили, сидя с кем-то на маленькой кухне,

      вмещавшей все неудобства советского быта,

      в раковине стопкой посуда стояла немыта.

      он знал фамилии – лосский, флоренский, бердяев,

      но в жизнь впускал сексотов и негодяев.

      приходили сексоты в гости, приносили бутылку

      в обмен на информацию, что складывали в копилку,

      вернее, в картонную папку, с грифом «секретно»,

      и жизнь продолжалась – не секретно, скорей – незаметно,

      в бездействии тайном, без страсти и умысла злого…

      прослушка в стене расширялась, фиксируя каждое слово.

      когда хоронят эпоху стихотворные строки

      что комья земли летят в огромные ямы

      где вы в пенсне и манишках поэты пророки

      где дети все в кружевах где в шляпах огромных дамы

      где золоченые рамки стандартных размеров

      звонкие ямбы и чуть спотыкающийся перихий

      где названья предметов описания интерьеров

      где Царю Небесный утром и вечером Свете Тихий

      где цоканье конских копыт по гранитной брусчатке

      где нарядная публика на маленьком пароходе

      все то что было в расцвете а до того в зачатке

      все что было в ходу или просто в тогдашней моде

      где колбы реторты и бутыли в лучшей аптеке

      где милосердные сестры с красными их крестами

      где культяпка что помогала передвигаться калеке

      где письменные столы с исписанными листами

      где пишущие машинки и иные приспособленья

      для облегченья труда и для взрослой забавы

      где преступники возвращающиеся на места преступленья

      где отважные сыщики что всегда совершенно правы

      где в папахе и бурке в долину спустившийся горец

      где щурящийся на солнце старый торговец татарин

      где пат паташон в крайнем случае макс и мориц

      где пиитический слог никчемен и высокопарен

      кто вспомнит об этом всем когда хоронят эпоху