Одесский дневник 2015–2016. Взрывная волна. Борис Херсонский
не ищет добра совесть свою распрямив
не везет поэта по облакам сильный крылатый конь
бледный конь откровения популярен в такие дни
кто прометей принесший людям прицельный огонь
контрольный выстрел в затылок и мы остались одни
потому что в лесу каждое дерево стоит само по себе
потому что в городе каждый дом рушится а другим
дела нет и тот кто победил в борьбе
за неправое дело он и споет национальный гимн
он будет стоять по струнке руку к сердцу прижав
он будет выталкивать спертый воздух через гортань
ружье не стреляет а штык зазубрен и ржав
но над полем боя всегда простерта Божия длань
меркнет солнце и остывает земная кора
сброшена ноша которую ты сгорбившись нес
слышишь вой и лай доносится со двора
на свою блевотину вернулся бешеный пес
6 февраля 2015
«Маленький посетитель воскресной школы…»
Маленький посетитель воскресной школы
говорит, что в раю будут планшеты и ванны, чтобы играть и мыться.
Также будет много спрайта и кока-колы,
а небеса высоки – чтобы все могли распрямиться,
потому что горбатого исправит не сырая могила,
а райские кущи с фонтанами и беседкой,
и чтобы чистая сила парту на крыльях носила,
за которой прописи пишешь с прекрасной соседкой,
потому что в раю обязателен белый передник и прозрачные банты,
и белые воротнички, подшитые к форме суконной.
И еще говорят, что небо держат атланты
и каждый из них – со своей чудотворной иконой.
И пустят туда только братьев-славян по крови.
По улице медленно, глаза опустивши долу,
мама в длинной юбке и в платке по самые брови
ведет сыночка на литургию и в воскресную школу.
7 февраля 2015
«Лег под иконы на скамью – не встанешь со скамьи…»
Лег под иконы на скамью – не встанешь со скамьи.
Рождение в кругу семьи и смерть – в кругу семьи.
Висят иконы на стене. Вокруг стоят свои.
Родился – ты уже в кругу, и умер ты – в кругу.
Родился – ты уже в долгу, и умер ты – в долгу.
Ты задолжал своим родным, а заплатил врагу.
Быт заскорузлый, крепостной, тут нет особых бед.
Пост, мясоед, и снова пост, и снова – мясоед,
Жить впроголодь – ты будешь здрав, есть много – страшный вред.
Стоит усадьба на холме, вокруг усадьбы – сад,
наш барин не в своем уме, живет – и сам не рад.
А немец-староста умен, подлец и казнокрад.
С берданкою старик хромой поставлен сад стеречь,
нельзя ни деревцо срубить, нельзя усадьбу сжечь,
нельзя с курсисткой нежной лечь, но не об этом речь.
Нельзя податься в ближний лес – там вор чинит разбой,
нельзя в столицу – там еврей зовет на смертный бой,
нельзя податься никуда – ты человек простой.
Ты – непутевый человек, небрит