На языке врага: стихи о войне и мире. Александр Кабанов

      У первого украинского дракона были усы,

      роскошные серебристые усы из загадочного металла,

      говорили, что это – сплав сала и кровяной колбасы,

      будто время по ним текло и кацапам в рот не попало.

      Первого украинского дракона звали Тарас,

      весь в чешуе и шипах по самую синюю морду,

      эх, красавец-гермафродит, прародитель всех нас,

      фамилия Тиранозавренко – опять входит в моду.

      Представьте себе просторы ничейной страны,

      звериные нравы, гнилой бессловесный морок,

      и вот из драконьего чрева показались слоны,

      пританцовывая и трубя «Семь-сорок».

      А вслед за слонами, поддатые люди гурьбой,

      в татуировках, похожих на вышиванки,

      читаем драконью библию: «Вначале был мордобой…

      …запорожцы – это первые панки…»

      Через абзац: «Когда священный дракон издох,

      и взошли над ним звезда Кобзарь и звезда Сердючка,

      и укрыл его украинский народный мох,

      заискрилась лагерная «колючка»,

      в поминальный венок вплелась поебень-трава,

      потянулись вражьи руки к драконьим лапам…»,

      далее – неразборчиво, так и заканчивается глава

      из Послания к жидам и кацапам.

      Покидая сортир, тяжело доверять бумаге,

      ноутбук похоронен на кладбище для собак,

      самогонное солнце густеет в казацкой фляге —

      наступает время плясать боевой гопак.

      Вспыхнет пыль в степи:

      берегись, человек нездешний,

      и отброшен музыкой, будто взрывной волной, —

      ты очнешься на ближнем хуторе, под черешней,

      вопрошая растерянно: «Господи, что со мной?»

      Сгинут бисовы диты и прочие разночинцы,

      хай повсюду – хмельная воля да пуст черпак,

      ниспошли мне, Господи, широченные джинсы —

      «шаровары-страус», плясать боевой гопак.

      Над моей головой запеклась полынья полыни —

      как драконья кровь – горьковата и горяча,

      не сносить тебе на плечах кавуны и дыни,

      поскорей запрягай кентавров своих, бахча.

      Кармазинный жупан, опояска – персидской ткани,

      востроносые чоботы, через плечо – ягдташ,

      и мобилка вибрирует, будто пчела в стакане…

      …постепенно степь впадает в днепровский пляж.

      Самогонное солнце во фляге проносят мимо,

      и опять проступает патина вдоль строки,

      над трубой буксира – висит «оселедец» дыма,

      теребит камыш поседевшие хохолки.

      На дверях сельсовета оранжевая табличка:

      «Все ушли на заработки в Нирвану»,

      людям нужен быстрый Wi-Fi, «наличка»,

      однополый секс, и я возражать не стану.

      Многорукая вишня меня обнимет: чую —

      инфракрасные колокольчики зазвенели,

      харе Кришна,