Крепостная герцогиня (главы 64—115). Квазиисторическая юмористическая эпопея. Семён Юрьевич Ешурин
ий Мойша Ицкович Шафиров намерен, аки был уговор, просить руки твоей. Ведаю я, что не люб он тебе. Молвлю по секрету, что и сам жених факт сей прискорбный ведает, но согласен любить тебя безответно – лишь бы рожала ему чад возлюбленных. Не след человека столь уважаемого прилюдно отказом позорить. Посему, коли ты супротив брака сего завидного, молви мне, и тогда предупрежу я Мойшу, дабы заутра не навещал нас.
– Помыслить надобно. Дай, батюшка, час.
– Год мыслила – не домыслила! А теперича за час хочешь?
– Какой год?! Лишь токмо он мне предложил, я сразу же и забыла! Девичья память!
– А коли ответствуешь согласием, память твоя вскорости из девичьей в бабью преобразуется! … В общем, не дам я тебе час…
– Ах, так! – рассердилась Наташа. – Тогда я…
– … Дам два!
– Два рубля?
– Два часа… на размышление.
Размышляла Наташа лишь четверть срока отпущенного. Засим к Малашке явилась, за шкирку ея схватила и к Роджеру приволокла:
– Уважаемый мистер Смит, … тьфу ты! То бишь любимый Роджер! Глаголил ты мне и слонихе взбесившейся Лушке, что 13 августа 1715 года, коее завтра наступит, намерен ты сделать предложение брачное некой деве прекрасной…
– … коюю ты, милая Наташа, любезно ко мне за шкирку доставила. Рад зело, что не за власы. Видать, сие суть подарок твой ко дню рождения ея!
– Ошибаетесь, мистер Смит недоступный! – Малашка возразила. – Негоже крепостнице отстойной… то бишь достойной засорять память свою днём рождения крепостной недостойной! Гуманная барыня Наталья Васильевна одарила меня нетасканьем за власы
за наше негулянье под луной
и за под одеялом нележанье,
ибо негулящая я и не шлюхастая.
– Ну, так делай предложение обещанное брачное своей Малашке-негуляшке не шлюхастой! А я послушаю, что тебе сия разлучница мерзейшая ответствует.
– Уже сделал и благодаря тебе, разлучница милейшая Наташа, продинамлен был. Хоть и любит меня Малашка всем сердцем, но не хочет супротив твоей воли идти. Посему согласно обещанию своему должен сделать я выбор непростой между тобой, Наташа и Лушкой. Излишне глаголить, что в очах моих ты куда приятнее соперницы своей объёмной.
– Вовсе не излишне! Ты глаголь.
– Уже молвил, но могу добавить, что Лушка пламенно любима другом моим Никитой, хоть и постоянно разбивает сердце его хладностью своей.
– Рада я, Роджер возлюбленный, согласию твоему на брак наш. Посему к батюшке моему пошли. И пошлю я купчину его предпенсионного, аки глаголится, «к ляху»!
– Мнение моё никто не спрашивает, – самокритично признала Малашка, – но я бы не стала
посылать иудея Мойшу
в антииудейскую Польшу!
Тут приступил Роджер к осуществлению плана малашкиного:
– Не спеши, Наташа прыткая, Мойшами разбрасываться! Не давал я тебе согласия на брак.
– Ну, так дай!
– Не дам, ибо порушила ты главное чувство в жизни моей – любовь пламенную к Малашке неказистой и всеми презираемой, но для меня, нестандартного, самой милой девице на свете!
– Ах ты, образина рыжая! – заголосила барыня юная. – Растопал чувство моё светлое! А заодно и слово своё баронетское… внебрачное!
– Уймись, Наташа истеричная! Слово своё дал я не обдумав, но честь моя (хоть и внебрачная!) не позволит нарушить его. Коли не могу я жениться на Малашке и не хочу на Наташке, то придётся жениться на Лушке, хоть сие тяжело и морально, и многопудово! Надеюсь, простит меня друг Никита за подлянку сию. А коли раздавит меня супруга будущая во время страсти нежной, аки первая боярыня Морозова фискальная чуть было ни раздавила стрельца, то будет Никита ещё благодарить меня, токмо я уже не услышу! … А теперича, Наташа, в память о несбывшейся любви твоей отведи меня к дому Лушки, а сама назад возвращайся, дабы не слышать и не лицезреть, аки соперница твоя злорадствует!
Возразила ему Малашка:
– Опрометчиво, мистер Смит наивный, выбирать гида, коий не заинтересован во прибитии, то бишь во прибытии на пункт конечный. Ко примеру, век назад предки того ляха, к коему барыня Наталья Васильевна собралась послать Мойшу Ицковича, вознамерились встретиться с будущим царём расейским, дабы обсудить перспективы расейско-польской дружбы. Выбрали они гида. А сей Иван с усами завёл дипломатов сих в болото, где показал им небо в алмазах!
(Уточняет автор, что впоследствии на сюжет сей некий Антошка Чухов соорудил пьесу «Дядя Ваня». )
Усмехнулся Роджер:
– Ведаю я о судьбе «ювелиров» сих. По мне, так лучше уж «небо во клетку», нежели таковое «небо в алмазах»!
65. Наташа рвётся под венец
Скривилась Наташа, речи умные услышав, и молвила:
– Лушку перезревшую опосля навестим. А сперва – батюшку моего.
Явилась