пгт Вечность (сборник). Максим Осипов
и социальным положением. – Вот это ответ!
Был когда-то завлитом – заведующим литературной частью театра. У нас в городе (“Слава Богу” – так он сказал) театра нет, да и Александр Иванович давно уж пенсионер. Обратиться ко мне заставил его грустный повод: оформление бумаг в дом-интернат для инвалидов и престарелых.
– Для ветеранов. Мы называем себя ветеранами. Не знаю чего. Простите, что отвлекаю вас.
Какие могут быть противопоказания для богадельни, как ее ни зови? Подписать, печати поставить – и отпустить. Я все же решил посмотреть его – сделать для симпатичного человека что-то хорошее. А что я могу? – посмотреть.
Медсестра помогла ему влезть на кушетку, тут я только заметил, что физические усилия даются Александру Ивановичу с трудом.
Открою секрет: нам свойственны оживление, почти радость при встрече с серьезной и редкой болезнью, особенно если впервые ее обнаружили именно мы, если она излечима или не относится напрямую к нашей специальности – есть возможность явить наблюдательность, кругозор. В случае с бедным Александром Ивановичем я, однако, восторга не испытал. Не потому, что он был здоров (вовсе нет), а потому, что за недолгое наше знакомство старик успел мне понравиться. А находить болезни, пускай излечимые, у добрых знакомых – нет, это не доставляет радости. Да и как одинокому пенсионеру справиться с нашей системой так называемой высокотехнологической помощи? – ведь не от счастливой семейной жизни и материального благополучия замыслил он переселиться в дом престарелых, которых так мило зовет ветеранами.
Медицинскую составляющую истории я, разумеется, опущу.
– Операция так операция. – Александр Иванович принял известие о своем диагнозе с редким спокойствием. – Сколько, по вашему мнению, осталось мне без нее?
Год, я сказал – год. В лучшем случае. И это не будет хороший год. Воздух нужнее еды, воды.
Я умею людей уговаривать, некоторые считают меня даже деспотом. Слишком сильное определение – все от мотивов зависит, не правда ли? Но Александра Ивановича оказалось несложно уговорить. Итак: надо ехать в Москву (вот адрес), предварительно созвонившись (я оставлю ему телефон), получить заключение профессора, который и будет его оперировать, затем в область, за квотой, а если вдруг не дадут, то звонить мне, немедленно, номер сверху, на заключении.
– В квотном отделе хорошо помогает слово “прокуратура”, запомните? – Кивнул, неуверенно – дальше через полмесяца-месяц, от силы два, его вызовут, а потом, когда все закончится, – снова сюда.
Не очень это, прямо скажем, работает, особенно у пожилых, но есть у нас и удачный опыт, необходимо пробовать. Прощание получилось скомканным, я ему, по-моему, даже не протянул руки: меня уже ожидал следующий.
Вечером наводил порядок, тетрадку нашел, обернутую в целлофан. Его, Александра Ивановича. Что-то личное. Позвонить? Медсестра говорит: у него и телефона-то нет, ни городского, ни сотового. Ничего – вспомнит, придет. Сунул тетрадку в ящик стола: вот где у меня бардак так бардак.
Возможно,