Жизнь идиота. Илья Бояшов
жильца помню смутно, кажется, тот создавал стихи-верлибры. Отряскинская каморка оказалась самой светлой, окно выходило прямо на крышу – открывался настоящий «парижский» вид. Кровельное железо вокруг простиралось километрами, целый район – шагай не хочу. Можно было свободно путешествовать, встречаясь разве что только с кошками. Это было царство Карлсона! Подозреваю, Отряскин часто так вдохновлялся. Вверху облака. Под ногами ржавые громыхающие листы – одни антенны и дымоходы. И – никого!
После первого акта во внутренний двор филармонии открывалась служебная дверь – те, кто продавал напитки и бутерброды, выносили пустые ящики. Начиналось наше время, мы проскальзывали внутрь и бесплатно (зачастую стоя) наслаждались заезжими оркестрами и знаменитостями. Именно тогда, как я уже упоминал, Отряскин взял автограф у Пендерецкого и даже поговорил с ним. Помню, на галерке мы слушали с ним что-то из Бетховена, кажется Седьмую, и Гайдна.
А в каморке можно было болтать часами – меломан-сосед приносил новинки.
Там я столкнулся с «Кинг Кримсон», «Йес», «Джетро Талл» и «Дженезис».
О том, что со всеми нами сделали бит и рок-музыка, уже тысячу раз писалось. Ничего не поделаешь, придется свидетельствовать в тысяча первый.
Но сначала лирическое отступление.
Или историческое, кому как нравится. Ведь надо же это хоть как-нибудь объяснить.
Согласно теории «культурных взрывов» (дух веет, где хочет!), то здесь, то там в разные века Господь отмечает своей благодатью совершенно разные народы. Ренессанс расцвел у жизнерадостных итальянцев – на время Италия стала мастерской, в которой творили мэтры мирового масштаба (Рафаэль, Микеланджело, Леонардо да Винчи и им подобные). Однако проходит лет двести-триста, и внимание Господа уже сосредоточено на Вене и Мюнхене. В Германии и Австрии «рождаются» Букстехуде, Бах, Гендель, Телеман, Кунау, Глюк, Гайдн, Моцарт, Бетховен (в плане музыки Англия в то время была пустошью, из известных обывателю имен вспомнится разве что Пёрселл). Нет, конечно, и в других «весях» появлялись свои Россини, но такого количества великих композиторов на душу населения не знала ни одна нация. Следуем дальше – опять-таки Германия, на этот раз с философией: Иммануил Кант, а за ним целый веер – Гегель, Фейербах, Шопенгауэр, Ницше, Маркс (как бы кто ни кривился). В конце девятнадцатого века дали знать о себе не имеющие совершенно никакой философии северные скифы – и как дали! Гоголь, Толстой, Достоевский, а под конец Антон Павлович Чехов с «Чайкой», столь умиляющей до сих пор интеллектуалов иностранцев. В довесок «немытая» Россия подарила Чайковского с Мусоргским (Модест Петрович – совершенный уникум). Отметив русских, Бог повернулся к Франции и выбрал Париж – и вот оттуда уже накатывает на мир волна художников во главе с Моне, Сезанном, Тулуз-Лотреком, Гогеном, Ван Гогом. В двадцатые – тридцатые годы двадцатого века Бог благословил «самых униженных и оскорбленных» – нью-орлеанских негров: из заунывных спиричуэлс