Чудесные поэмы. Сборник. Артур Арапов
и поговорки)
Читателю поэмы предстоит решить интересную математическую задачку: сколько ангелов в поэме «Ангел»? Судя по простоте стиля, в тексте должно крыться не менее сотни благих существ. Но простота эта слишком озорная и гармоничная, чтобы быть случайной, а второй слой сюжета, кое-где выступающий из-под первого (частью его является загадочный и опасный антагонист героя) заставляет усомниться в том, что все действительно так просто. Главный герой поэмы «Ангел», принадлежит к интересному типажу, имея общие черты как с, например, лесковским Левшой, так и с «Человеком с Пятью Не» из одноименной повести Шефнера. Его действия трудно предсказать, его скрытые возможности не поддаются определению, а единственная заметная слабость, на мой взгляд, заключается в том, что слабостей герой не имеет, уступая лишь двум вещам: женской красоте и превосходящей магической силе противника. Уверен, что надежда автора сбудется, и настроение читателя непременно улучшится. Тому залогом и мягкая ирония рассказчика, и живые диалоги персонажей, и умение автора видеть мир сквозь призму надежды. На что? На настоящее, не извне приходящее чудо. Чудесного чтения!
1
Он был жалок, убог, печален.
Часто кашлял и шмыгал носом.
«Дурачок» – ему вслед шептали
Все подряд, и глядели косо.
Делал вид, что не обижался,
Был приветлив, учтив, радушен.
Притворялся, и улыбался,
Пропуская смешки сквозь уши.
«Смейтесь! – мыслил. – Смотрите сверху!
Я вас выше! Уж я-то знаю!
Ваш удел – мерить вашей меркой!
И за это я вас прощаю!»
Он бродил, незаметной мышкой,
В переулках, где меньше шума,
Спрятан в серенькое пальтишко,
Весь утоплен в каких-то думах.
По ночам кто-то роет норы,
В темноте, да в любвеобилии…
И, конечно, не видел город,
Как себе он построил крылья!
Он с балкона шагнул, готовый
Испытать остроту полёта,
И… взлетел! – словно лист кленовый! —
Для себя, а не для почёта.
Пролетел он над крыш хребтами —
Изголовьями спящих зданий —
И, за городом, над полями,
Всё парил, до зари до ранней.
Приземлился: устал. Снял крылья,
Положил их в мешок походный,
И обратно, в мир косорылья,
Пешим шагом, в свой дом высотный.
Вот, идёт… Под ногами травы
Намурлыкивают о вечном.
Травы правы, – конечно, правы! —
Что приветливы с первым встречным!
Птицы трелью трещат, ликуют:
Им неведом удел бескрылый;
Жрут червей, да и в ус не дуют!
Свет им божий – родной и милый!
Стадо мух пронеслось над носом,
Громко хлопая крыльев хором,
Скрылось там, где-то за навозом,
Что кучкуется косогором…
Хат трухлявых рядочек узкий…
Там, внутри, детвора… иконки…
Мужики те, что пьют «по-русски»,
Полногрудые их бабёнки…
Вдруг, он видит, корову доит
Молодая доярка… Фея!
Залюбуешься молодою!
Встал как вкопанный он, глазея.
А она, не заметив взгляда,
Песню звонкую петь пустилась.
(Оттопырился край халата…
Часть груди её оголилась.)
Ветерок дунул над покосом,
Свежий запах пронёс осоки…
Он закашлялся, шмыгнул носом,
И мешок уронил под ноги!
«Ой! Ты кто?!» – испугалась Фея.
«Я, – сказал он, подумав. – Ангел!»
«Бе-е – е» – бесстыже косясь, проблеял
Козлик, пасшийся на полянке.
Фея:
– Ангел?! Странно… А где же крылья?
Ангел:
– Тут, в мешке… (указал под ноги)
Чтоб людей не смешить, их скрыл я,
Как советовали мне боги.
Мы и так часто воду мутим,
Прилетая сюда из Рая:
Что летать на потеху людям,
Души алчущих искушая?
Да… он мудр, это видно сразу.
Но ужасно несимпатичен
(Даже, будто, противен глазу),
Но… так странен и необычен!
В