Туве Янссон: Работай и люби. Туула Карьялайнен
закатилась, так и не начавшись, именно из-за нехватки средств на отдельное помещение для работы.
Свою первую мастерскую Туве обрела в 1936 году, сняв небольшое помещение неподалеку от церкви Кристускиркко. На следующий год она переехала в мастерскую на улице Вянрикки Стоол, а через три года ей вновь пришлось переезжать, на этот раз на улицу Урхейлукату, 18. Помещение не отвечало ее запросам, и Туве долго пыталась получить собственную мастерскую в коммуне Лаллукка. Попытки не увенчались успехом, поскольку домоуправление не замедлило напомнить ей о просроченных счетах за аренду, которые оставил без внимания Фаффан.
Туве пришлось остаться в Тёёлё, неподалеку от Лаллукки. В годы Зимней войны она снимала также небольшое помещение на улице Тёёлёнкату, однако условия там были суровыми: хозяйка помещения следила не только за моралью, но и за работой молодой художницы и не одобряла присутствие в мастерской обнаженных моделей. К счастью, в апреле 1940 года Туве удалось получить назад свою комнату на улице Вянрикки Стоол.
Различные помещения, в том числе квартиры и комнаты в гостиницах, служили и сюжетами для картин Туве. Она любила рисовать комнаты, где ночевала в путешествиях, и мастерские, в которых ей доводилось работать. Картина, на которой Туве запечатлела интерьер своей комнаты в 1943 году, написана в мастерской на улице Вянрикки Стоол. Полотно прекрасно передает эмоции, которые юная Туве переживала, оставив семейный очаг и переехав в собственный дом. В атмосфере помещения чувствуется экзистенциальный страх одиночества и одновременно озадаченность чисто бытовыми проблемами, начиная с приготовления еды. В письмах к своей подруге Еве Кониковой юная художница оптимистично декларировала веру в то, что быт наладится сам собой. У Янссонов жила экономка Импи, которая заботилась о семье, и, судя по всему, Туве вряд ли приходилось в юности хлопотать по хозяйству.
Туве и Хам в доме в Лаллукка
Жизнь в семье не всегда была простой и радостной. Разница во взглядах отца и матери порой приводила к тому, что отношения между супругами накалялись до предела и дочь иногда буквально тошнило от домашней атмосферы, как она сама вспоминала позже. Туве приходилось молчать о своих чувствах, чтобы сохранить мир в доме, а это, в свою очередь, приводило к тому, что гнев накапливался и требовал выхода. Годами подавляемые эмоции порой прорывались наружу, как лава. «Я сказала Фаффану, что ненавижу его», – делилась Туве в письме к Еве Кониковой. Друг и семейный врач Янссонов Рафаэль Гордин со всей серьезностью рекомендовал Туве съехать из родного дома и жить самостоятельно. Туве и сама писала о том, что вряд ли сможет и дальше жить вместе с семьей. По ее словам, если бы она осталась, то в ее душе что-то надломилось бы и она не смогла бы стать счастливой или развиваться как художник. Глубокая безжалостная горечь сквозит в ее высказываниях об отце и о его отношении к Хам: «Я вижу, как Фаффан, самый беспомощный, самый ограниченный из нас, терроризирует всю семью, я вижу, что