Пушкин в воспоминаниях современников – друзей, врагов, знакомых…. Викентий Вересаев
ольшим полуевропейским городом, разбросанным, людным и пестрым, с маленькими домишками и барскими усадьбами в центре, с гулкими бревенчатыми и тихими немощеными мостовыми. В переулках Басманной части и Чистых прудов незаметно закладывались основы характера будущего поэта, его строя чувств. Здесь он впервые узнал русскую речь, ставшую потом его судьбой, услышал стихи, увидел живых поэтов и открыл для себя таинственный мир книг. Здесь он в первый раз соприкоснулся с историей. Москва стала для его таланта огромной колыбелью, не сравнимым ни с чем городом его детства.
«До одиннадцатилетнего возраста он воспитывался в родительском доме, – рассказывал Лев Сергеевич Пушкин, младший брат поэта. – Страсть к поэзии проявилась в нем с первыми понятиями: на восьмом году возраста, умея уже читать и писать, он сочинял па французском языке маленькие комедии и эпиграммы на своих учителей… В 1811 году открылся Царскосельский лицей, и отец Пушкина поручил своему брату Василию Львовичу отвезть его в Петербург для помещения в сие заведение…» Город детства остался позади.
Жизненная дорога повела сначала в сады Царского Села, где пролетело над ним шесть томительных и незабываемо-счастливых лет, совпавших в истории России с грозой 12-го года. Затем – в бесшабашно-праздничный Петербург послепобедных лет; тут он впервые знакомится со славой. «Тогда везде ходили по рукам, переписывались и читались наизусть его “Деревня”, “Ода на свободу”, “Ура! В Россию скачет…” и другие мелочи в том же духе. Не было живого человека, который не знал бы его стихов», – вспоминал впоследствии Пущин. Отныне судьба поэта навсегда соединена с судьбой тех, кто окажется скоро на холодной Сенатской площади…
А.С. Пушкин. Художник О.А. Кипренский, 1827 г.
‹…› Себя как в зеркале я вижу,
Но это зеркало мне льстит ‹…›
Первая ссылка. Новые впечатления, люди. Любовь. Новые стихии – горы, море, полуденный воздух, степи; новые народы и страны: Украина, Кавказ, Молдавия, Крым. Но несмотря на прелесть бездыханных южных ночей, на чудеса моря и неба, Пушкин чувствует себя изгнанником. Сердце его тоскует. «Как часто в горестной разлуке, в моей блуждающей судьбе, Москва, я думал о тебе!»
Новый удар изгоняет его еще дальше от Москвы, хотя и приближает к ней географически. По распоряжению верховной власти поэт отправляется «на постоянное жительство в имение его отца сельцо Михайловское». Спасение от печальных обстоятельств, от больших и малых невзгод нелегкого существования Пушкин находит в творчестве. В Михайловском написаны центральные главы «Евгения Онегина», завершены «Цыганы», написан «Граф Нулин», множество лирических пьес. Здесь начат и окончен «Борис Годунов». «Человек и народ. Судьба человеческая, судьба народная» – такова была, если воспользоваться словами самого Пушкина, тема этой трагедии. 14 декабря, немногим более чем через месяц после окончания «Годунова», в Петербурге разыгралась реальная общественно-политическая трагедия – восстание его друзей и единомышленников было жестоко подавлено верными правительству силами. «…В бумагах каждого из действовавших находятся стихи твои», – в апреле 1826 года сообщает Пушкину В.А. Жуковский о ходе следствия над восставшими. 13 июля того же года вожди восстания были казнены. Пушкин узнает об этом двенадцать дней спустя. А еще через месяц с небольшим он, «по высочайшему государя императора повелению», получает срочный вызов в Москву. В Москву… Что ждет его там?
«Я предполагаю, что мой неожиданный отъезд с фельдъегерем поразил вас так же, как меня, – писал Пушкин 4 сентября 1826 года П. А. Осиновой, своей соседке по Михайловскому. – …Я еду прямо в Москву, где рассчитываю быть 8 числа текущего месяца…»
Уже столпы заставы
Белеют; вот уж по Тверской
Возок несется чрез ухабы.
Мелькают мимо будки, бабы,
Мальчишки, лавки, фонари,
Дворцы, сады, монастыри,
Бухарцы, сани, огороды,
Купцы, лачужки, мужики,
Бульвары, башни, казаки,
Аптеки, магазины моды,
Балконы, львы на воротах
И стаи галок на крестах.
Путь до Москвы совершен был Пушкиным уже не с такой молниеобразной скоростью, с какой делал его фельдъегерь в одиночку. Они употребили на него всего четыре дня, и если принять в соображение, что официальный спутник поэта уже второй раз летел без сна несколько ночей по кочкам и рытвинам, то физический закал людей его рода должен показаться действительно богатырским. Фельдъегеря звали Вальшем.
8 сентября они прибыли в Москву прямо в канцелярию дежурного генерала, которым был тогда генерал Потапов, и последний, оставив Пушкина при дежурстве, тотчас же известил о его прибытии начальника главного штаба барона Дибича. Распоряжение последнего, сделанное на самой записке дежурного генерала и показанное Пушкину, гласило следующее: «Нужное, 8 сентября. Высочайше повелено, чтобы вы привезли его в Чудов дворец, в мои комнаты, к 4 часам пополудни». Чудов или Николаевский дворец занимало