Идеологема. Татьяна Хмельницкая
оял капитан Марков. Он широко улыбался, а это весьма редкое событие, и означало оно, что мои дела не так уж плохи. Впрочем, ожидаемо.
Разжав руки, я спрыгнула на маты, оставив болтаться брусья над головой после спортивных упражнений. Согнулась, уперев ладони в колени, несколько раз глубоко втянула воздух носом.
– Здравствуйте, Илья Александрович.
Я выпрямилась и направилась к мужчине, подхватив лежащее на мате полотенце и повесив его на шею. Шла не спеша, делая махи руками, чтобы расслабить мышцы и восстановить дыхание.
На самом деле пыталась оттянуть время и понять, что следует ожидать от предстоящего разговора с капитаном. От меня точно что—то потребуется, и я обязана буду из кожи вон вылезти, но сделать – не сомневалась. Оставалось разобраться в том, что именно понадобится.
Я виновна – неоспоримый факт, пусть даже на деле выполнила все инструкции по чрезвычайным ситуациям. Пусть даже неопытный боец полез в пекло во время рейда на Землю по собственной инициативе. Пусть даже его останавливали другие бойцы, когда он отказывался слушать меня, и парень нарушил приказ. Я – координатор и обязана была предусмотреть и эту нелогичную возможность.
С самого начала службы я учила как мантру: координаторы просчитывают все; координаторы следят за всем; координаторы – глаза и уши отряда при исполнении. Так было, есть и будет. Только лучший может стать координатором, а я уронила эту планку, облажалась. Теперь могу мечтать лишь о том, чтобы оправдаться. Нет, не в глазах совета – Марков пришел именно с этой вестью: совет меня оправдал, – в собственных глазах.
Многократно просматривала и прослушивала всю запись с того злосчастного эпизода от и до, убеждаясь, что по инструкции все сделала правильно. А по сути? По сути – провалила операцию. Взяла стажера и не разобралась в его характере, не прониклась им, не сумела влезть в его голову. Грош цена такому управленцу. Мне грош цена.
Теперь стажер в госпитале на Абсолюте с семьюдесятью процентами поражения кожи химикатами. У еще двух ребят, что вытаскивали его из эпицентра – легкие ранения. А я…
Я буду глотать все, что скажу сама себе в немом разговоре и корить за то, что парни пострадали.
– Хорошие результаты, Таня, – мотнув головой в сторону брусьев, хмыкнул капитан. – Рекорд Абсолюта будет нашим.
Первенство между командами стражей состоится через месяц. Я ушам своим не верила, что капитан поднял тему соревнований. Я отправила Илье Александровичу рапорт на электронную почту, в котором ходатайствовала произвести ротацию. Просила о переброске меня на Землю, на одну из военных баз. Только достойные могут служить на Абсолюте, а я выбыла из этого числа.
Он что, не читал рапорт? Думаю, ознакомился, потому и пришел сам. Побеседовать хочет. Ладно, поговорим…
Сама желала отбыть повинность. Хотела, чтобы отправили куда угодно, пусть в горячую точку, только бы не в отряд. Не собиралась видеть бойцов, снова испытывать гнусное чувство вины перед ними.
Я пришла к ним после случившегося в рейде и наткнулась на оправдывающие меня взгляды. Парни хлопали меня по плечу, говорили, что я вытащила ситуацию с нуля. Видела, они сожалели, что трое из десятки пострадали. Ощущала это и не могла примириться. Они оправдали меня в собственных глазах, теперь совет подтвердил мою невиновность. Но не я…
Не я…
Не я!
– Вряд ли получится у меня поставить рекорд, – пожала плечами и отвела взгляд. – Написала рапорт. Очень надеюсь, что выразите согласие.
– Видел рапорт. – Резкость в словах – отличительная черта капитана. – Я не подписал его. Нечего тебе делать в Японском море. База у них так себе. Пойдем.
Пойдем – значит пойдем. Я не отказываюсь. Будет возможность обсудить подписание рапорта с глазу на глаз и без дополнительных ушей.
Потирая шею и затылок полотенцем, я вернулась к снаряду и подхватила бутылку с водой, лежащую на мате. Увы, любая жидкость на Абсолюте считалась вещью дорогостоящей, и просто так разбрасываться ею глупо. Рейдовые группы состояли на полном довольствии у правительства, но именно поэтому нас урезали во всем.
Смешно, но, к сожалению, такова тактика Абсолюта в понимании высшего эшелона власти: бей своих, другие не сунутся.
– Поторапливайся, Таня.
– Сейчас.
Окинув взглядом зал, я отпила из бутыли и пригляделась к видеокамере, которая направила свой красный глазок на меня. Живя в казармах, привыкаешь к постоянной слежке. Она прописана в регламенте службы и считалась делом обыкновенным. Впрочем, камеры на Абсолюте везде, на всех девяти кольцах станции.
– Пошли в оружейную. Мне кое—что показать тебе надо.
Я сверлила взглядом широкую спину капитана, пока шли по коридору в сторону оружейного склада. По дороге встретились двое ребят из моего отряда. Кивнула им и отвела взор. Не могла пересилить себя и смотреть им в лицо. Стыдно. Перед ними, перед собой, перед Абсолютом. Нет желания провоцировать их на иллюзию