От великого до смешного. Совершенно эмоциональные и абсолютно пристрастные портреты знаменитых людей. Александр Казакевич

      Когда-то давным-давно, а если говорить точнее – в середине XIX века, в российском Государственном совете было немало людей весьма преклонного возраста. Один из них, по фамилии Слободчиков, всегда дремал на заседаниях, и, когда его окликали и спрашивали его мнение, он обычно присоединялся к мнению своего соседа Петра Петровича Валуева.

      Но вот Валуев умер. Однажды после доклада начались прения. Разбудили Слободчикова:

      – Ваше мнение?

      – Я присоединяюсь к мнению Петра Петровича, – ответил Слободчиков.

      – Петр Петрович умер.

      Старичок равнодушно присоединился к мнению другого соседа и скоро вновь задремал.

      Разобрано новое дело. Председатель спрашивает членов совета. Старичка снова будят:

      – Ваше мнение?

      – Я присоединяюсь к мнению Петра Петровича.

      – Петр Петрович умер! Понимаете? У-у-ме-ер!!! – злится председатель.

      – Как? – возмутился старичок. – Опять умер?

      …Иоганн Себастьян Бах, великий немецкий композитор, уже будучи в немолодых годах, также частенько засыпал на уроках музыки, которые он давал своим многочисленным ученикам. Правда, в отличие от русского сенатора, сон его был архичуток. Стоило только ученику взять хотя бы один неверный аккорд или ноту, как учитель тут же пробуждался и начинал метать словесные громы и молнии. Ученики, не желая излишне нервировать учителя, очень старались, чтобы не нарушить его рабочую полудрему. Видимо, совсем не случайно из воспитанников Баха вышло так много превосходных музыкантов.

      Сон на занятиях – это ладно. Любопытно, что и вечером, когда Бах ложился спать, он не мог уснуть, если где-то рядом не звучала музыка. Поэтому, в качестве ежевечернего ритуала, три его сына, когда отец уже укладывался в постель, поочередно играли в соседней комнате на клавесине – играли до тех пор, пока он не уснет. Подобные обязательные занятия очень досаждали детям, и самым сладким звуком для них был мелодичный отцовский храп.

      Дети быстро обнаружили, что быстрее всего отец засыпает под игру Кристиана. Быстренько усыпив отца, этот счастливчик вырывался на свободу. Совсем иное дело – Эммануил. Этот терпеть не мог эти вечерние упражнения и, как только слышал долгожданное посвистывание, моментально убегал от клавесина. Однажды, услышав легкое похрапывание из отцовской спальни, он тотчас удрал от клавесина, остановив игру на незавершенном аккорде.

      Уже погруженный в сладкую дремоту Бах моментально проснулся. Любой диссонанс, любая дисгармония, что называется, по живому резали его слух. А значит, убивали его сон. Сначала Бах подумал,