Желания online. Алексей Щуров

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Охотник, восстань!

      To the authors of the original storyline, Alla, Eve and Paul

      Факельная процессия шла по каменистой дороге, окутанной холодным ночным туманом.

      Точнее было бы сказать так – посредине шли четверо, со звериными масками на лицах: хорек, волк, медведь и лиса. Их плечи сгибались под носилками – двумя толстыми тисовыми ветками, скрепленными веревками, на которых лежало замотанное в холст тело с маской человека – железной, имитирующей черты лица, искаженные нелепой гримасой. Впереди и позади носильщиков шли факельщики, тоже с масками на лица – мелкое зверье. Зайцы, косули, белки, овцы… Главное было соблюдать иерархию: нести носилки могли только хищники, а сопровождать их – жертвы.

      Участники шествия не торопились. Да, погода стояла мерзкая, промозглая, но важно было не сойти с тропы. Особой тропы, по которой живые не могут ходить.

      Шли молча. Старались не шаркать и не топать ногами. Ни один звук не должен был выдать живых. Тех, кто нес покойника по особой тропе. Тропе мертвых.

      Только благодаря идущим впереди факельщикам, которых в этой мгле можно было принять за диких зверей, процессия не сбилась с пути и направилась в горы. Теперь всем предстояло быть начеку и полагаться на собственные ощущения: тропа мертвых змеей бежала к перевалу и круто уходила вверх. Недобрым было то место, откуда текли густые туманы – огонь и тот не мог их развеять. Однако факелы нужны были потом, когда процессия окажется у своей цели – давно заброшенного горного упокоища.

      Покойника нужно было нести особенным образом: вперед ногами, чтобы тот забыл дорогу назад к живым и больше не тревожил их.

      И это правило соблюдалось неукоснительно. Всегда.

      Даже при свете факелов трудно было увидеть, куда свернет тропа, и вот споткнулся один из носильщиков – хорек. Носилки упали на землю, и покойник скатился на тропу. Маска, ударившись об скалу, слетела с его лица.

      Все замерли в суеверном страхе. Еще бы: покойник свалился, маска сорвалась, и он увидел тех, кто нес его. Дурной глаз, ох дурной.

      Когда труп снова водрузили на носилки, и маска закрыла лицо мертвеца, тот, на ком была маска белки, тихо прошептал:

      – Он ногами к живым упал.

      Но на него не обратили никакого внимания. Процессия тронулась дальше.

      Вверх, вверх, вверх по скользкой дороге. Начался дождь и превратил тропу в грязевое месиво. А потом путь лег вдоль обрыва – извиваясь змеею, он понес вниз, за перевал, но процессия шла едва переставляя ноги: и так легко было свалиться в пропасть, а тут еще грязь в помощь. Великое дело – обычаи. Ради них стерпишь все.

      Прошло еще немало времени, прежде чем процессия спустилась в узкую ложбину – коридор с высокими стенами, уводивший в непроглядный мрак. Теперь уже было недалеко.

      Наконец, процессия вышла в идеально круглую небольшую площадку, открытую всем ветрам. Она возвышалась темной землей, словно уступ, но во тьме этого не было видно. Медведь поднес факел к земляной поверхности, что-то выискивая, а когда нашел, махнул лапой и носилки поставили наземь, закрыв яму – заготовлена она была заранее, да так, чтобы в нее можно было поместить человека в скрюченном положении. Как будто он не родился еще.

      Вокруг охотника хищники выставили жертв, а сами оказались позади, словно темная стена. Тишину нарушали только порывы шквального ветра да капли дождя, мерзкие, тяжелые, словно свинец. Факельный огонь под их бременем корчился, будто испытывая последние судороги.

      И вот начал медведь.

      – Умер вождь, умер брат, умер Охотник наш.

      Далее тоскливо затянул волк.

      – Как нам быть без его силы и крепких рук?

      А потом запричитала плакальщица-лисица.

      – Милый брат, друг родной, что нам есть и что пить?

      Заскулил хорек.

      – Без вождя и господина никому не жить.

      Далее воцарилась мертвая тишина. Прекратился дождь и даже ветер умер.

      – Ну, а эти что молчат? – проревел медведь, ударив первую попавшую под лапу жертву, которая оказалась зайцем. – Заяц, по обычаю, говорит первым.