Тропа снов. Андрей Плотник
подлинным откровением. Раздавленный неудачами, я предавался невеселым размышлениям о будущем, периодически уходя в запой. А потом погибла моя Клара. Трагическую новость донес до меня дядя, ныне единственный родственник, оставшийся у меня в этом мире. Дядя всегда и обо всем узнавал самым первым, несмотря на то, что на тот момент находился вовсе не в Починске, где проживала Клара. Поэтому опознавать тело пришлось мне.
Признаюсь, я до последнего момента не мог поверить, что моя сестра мертва. До того самого момента, как рука в белой перчатке отдернула в сторону белоснежное покрывало, и я увидел под ним знакомое лицо.
Сложно описать чувства, овладевшие мною в тот миг. Должно быть, на свете нет ничего ужаснее, чем стоять рядом со столом, на котором распростерто мертвое тело близкого человека. Смерть Клары была вдвойне чудовищна из-за своей нелепости – случайная смерть под колесами поезда. Ее тело оказалось перерезано пополам, правую руку оторвало, а большая часть мозга вытекла из трещины в расколотом черепе… Никто не знал, как это произошло, и почему она вообще оказалась на рельсах. Люди в форме всерьез обсуждали возможность самоубийства, ведь они просто не знали, насколько жизнерадостным человеком была моя сестра. Долгое время оставалось неясным и то, какой именно поезд отправил ее в лучший мир. Машинист ничего не заметил, и тело на рельсах обнаружили лишь случайные прохожие несколько часов спустя.
Конечно, доктора постарались сделать все возможное, чтобы возвратить телу Клары ее былую красоту. Увы, эта задача оказалась невыполнимой – все равно что пытаться собрать внятную картинку из деталей совершенно разных пазлов. Когда я увидел на столе эту невесту Франкенштейна с лицом любимой сестренки, то едва не слетел с катушек. Вернее, слетел, но не надолго. Три дня меня продержали в местной клинике, пичкая успокоительным, хоть эти три дня и показались мне вечностью. Это событие, понимаете ли, стало той кульминацией, к которой все шло на протяжении долгих месяцев.
Тело сестренки предали земле на старом починском кладбище, рядом с телами наших родителей – вовремя подоспевший дядя обустроил обряд последнего прощания по высшему классу, и я искренне сокрушался, что не смог присутствовать на похоронах. Поэтому, как только покинул стены больницы, первым делом решил наведаться на могилу Клары. Правда, врачи не советовали этого делать – они требовали подождать немного, пока последствия депрессии сойдут на нет. Разумеется, на их советы я наплевал. Наверное, у этих врачей никогда не было сестер, или, по крайней мере, их сестры никогда не погибали под колесами скорого поезда.
Починск я не посещал уже года два, а то и больше. Пока сутки напролет терзал клавиши старого синтезатора в своей импровизированной студии, на тоску по дому просто не оставалось времени. Да, по правде сказать, в родном городе за прошедшие годы ничего и не изменилось. Если уж быть совсем откровенным, то следует признать,