Минус одна минута. Книга третья. Последняя земля. Галина Тимошенко
лишь частью орнамента под потолком. Собственно, в данный момент он не столько наблюдал за происходящим, сколько от скуки рассматривал висевшие на стенах Зала огромные фотографии членов Совета. На фотографиях каждый из них держал в руках большой темно-фиолетовый кристалл странной формы: больше всего тот был похож на ежа, покрытого очень толстыми искристыми иголками. Лица у всех членов Совета на фотографиях выглядели торжественными, но несколько растерянными.
Знали бы все они, зачем, принося дурацкую клятву членов Совета, берут в руки этого фиолетового ежа… Именно в момент принесения ими клятвы Стас и понял: ему необходимо какое-то потайное место, откуда можно было бы контролировать ход каждого заседания Совета. Правда, контролировать имело смысл только Цветану: в предсказуемости и лояльности всех остальных Стас и так был вполне уверен.
Буряк в Совете воплощал здравый смысл в самом практическом его понимании – и, кроме того, был своего рода научным и техническим консультантом. Зинин отвечал за социальные и стратегические последствия действий, о которых просили жители Равнины, жаждущие что-то самостоятельно создать. Присутствие Алены и Артема намекало на демократию: дескать, в Совете должны иметься представители разных слоев населения? Должны. Так Алена – морталка, а Артем – и вовсе эктор. Нате, получите. Конечно, намек был слабым, что и говорить: ни дричей, ни итеров, ни тем более приоров в Совете не было, но все-таки…
Цветана же была включена в Совет всего лишь для нечетности его состава: предполагалось, что Совет является самостоятельным органом и все вопросы решает исключительно голосованием. Только его членам было известно о тайном кабинете с окошком для подсматривания и о том, что Стас в любой момент может появиться в Зале Одобрения.
В результате Цветана получила тот же статус (и, соответственно, те же возможности), что и прочие члены Совета – это-то и держало Стаса в напряжении последние три года. Конечно, во время событий трехлетней давности в Долине она была в курсе многого, но все же в самый ближний круг не входила. Именно поэтому Стасу приходилось часами торчать в этом кабинете каждый раз, когда Совет собирался для рассмотрения очередных просьб жителей Равнины.
Впрочем, нынешнее бдение можно было считать даже увлекательным – хотя вначале, как всегда, Совет выслушал четырнадцать совершенно обычных заявлений на разрешение что-то создать.
Один чересчур романтичный итер возжаждал сотворить реку через всю Равнину. Ему, разумеется, было отказано: такая река создала бы огромное количество транспортных и прочих проблем.
За ним перед Советом предстала семейная пара дричей, которым позарез нужно было оборудование для переработки кобыльего молока. Этим Совет одобрение даровал, и дричи радостно удалились, вознося хвалу установившемуся на Равнине порядку.
Следом Совет отклонил просьбы о создании собственного самолета и небольшой механической мастерской (слишком рискованно в нынешних условиях), метеостанции (бессмысленно, если учитывать до отвращения стабильный климат Другой Земли), нового холма (просто бессмысленно) и прочих противозаконных или ненужных предметов.
Благосклонное разрешение было даровано еще лишь двоим ученицам Цветаны: они мечтали о создании огромной оранжереи со сложной системой поддержания искусственного микроклимата. В оранжерее планировалось выращивать всякие лекарственные растения – а это, разумеется, никак не могло не радовать медика Цветану.
После всей этой рутины пришел черед рассмотрения редкого в последние два года преступления: перед Советом должен был предстать сильно нашкодивший мортал Макс.
Во время памятных событий в Долине он выступал в роли бунтаря и оппозиционера, но после волны дестабилизации и возвращения основной массы долинных жителей на Равнину вроде бы притих и смирился. Однако пару дней назад патрулировавшие Равнину экторы-полицейские внезапно обнаружили несанкционированно возникшую рядом с домом Макса семиметровую башню, увенчанную чем-то вроде телескопа. Насколько можно было судить, этот телескоп позволял видеть все дома на Равнине. А при ближайшем рассмотрении телескопа выяснилось, что посредством него можно наблюдать мельчайшие подробности жизни за любыми окнами.
Безусловно, подобное строение следовало считать абсолютно противозаконным, но еще более крамольным был сам факт того, что Макс сотворил свой наблюдательный пункт, не запросив одобрения Совета.
Конечно же, полицейские немедленно схватили Макса и водворили его в бывший вольер для безвременно усопших питеков. Последние три года вольер использовался как раз для таких случаев, хотя их количество и можно было считать исчезающе малой величиной. С помощью говорунов-инженеров преступную башню разрушили, а жене Макса сделали первое – оно же и последнее – строгое предупреждение.
Супруга ослушника Макса, по ее словам, была совершенно не в курсе преступных замыслов мужа и вообще уже несколько дней не выходила из дому, так что видеть возникшую башню никак не могла. Тем не менее, пока ей читалось грозное внушение, она вполне искренне плакала, каялась и клялась в своей преданности